— Ладно, пойду поброжу по залу, — говорю я и оставляю их одних. У Кирилла было какое-то дело к женщине. Не хочу им мешать. Плотно прикрываю за собой дверь и медленно прогуливаюсь вдоль стен, рассматривая экспозицию. Меня никто не отвлекает, только один посетитель торчит в дальнем углу. Наконец подхожу к своей картине и разглядываю ее. Здесь, в шикарной раме, она кажется немного чужой. Будто бы вышла не из-под моей руки. Странное ощущение. Так отвлекаюсь на собственные мысли, что не замечаю, как ко мне подходит мужчина. Тот самый единственный посетитель. Останавливается рядом и задумчиво произносит:

— Очень необычная манера рисования у этого художника, не находите? Такую редко встретишь. Вам нравится?

— Пожалуй, да, — соглашаюсь я. На его лице расцветает довольная улыбка. Внимательней присматриваюсь к нему. Очень любопытно, что за люди интересуются моими картинами. Передо мной явно уверенный в себе состоявшийся мужчина. Идеально сидящий дорогой костюм и крутые часы на запястье прямо кричат об этом. Ему около сорока. Модная короткая прическа, на висках проглядывают первые седые пряди. Льдисто-серые глаза быстро пробегаются по моей одежде. На мне все те же рваные джинсы, подвернутые снизу и открывающие щиколотки, плотно обтягивающая грудь футболка. Волосы небрежно подобраны в хвост. Кажется, он думает, что я зашла сюда просто поглазеть. Кончики тонких губ приподнимаются в понимающей усмешке. Так-так. Значит, мои картины нравятся снобам? Даже не ожидала.

Слышу, как сзади открывается дверь кабинета, и поворачиваю голову. Мужчина отходит от меня и направляется к выходу. А я смотрю на Ларису и Кирилла. Они стоят в дверях. Вижу, как женщина мягко кладет пальцы на локоть собеседника. Как не отрывает от него глаз и придвигается чуть ближе. И не могу не отметить, что они прекрасно смотрятся вместе. Почти идеальная пара. Почти — потому что Кирилл выглядит не очень довольным. Может, ему неудобно, что я наблюдаю эту сцену? Снова отворачиваюсь к стене.

Через пару минут за спиной опять хлопает дверь, а Кирилл подходит ближе. Кивает на картину и спрашивает:

— Твоя? — я молчу, он поворачивается и читает подпись: — Кенан? Подожди, это что, твой псевдоним? Мужской?

— Не здесь, — недовольно ворчу я. Кирилл еще раз внимательно осматривает картину, потом говорит:

— Ладно, пошли отсюда.

Но как только садимся в машину и трогаемся с места, сразу возвращается к своему вопросу. Вздыхаю и объясняю:

— Кенан — прямая отсылка к моему имени. Библейский персонаж, правнук Адама и Евы.

— Но почему мужское имя? В библии полно женских.

— Все очень просто и приземленно. Картины художников-мужчин покупают чаще. Надеюсь, тебя это не шокирует? — задираю бровь. — Не знаю, чего ты ожидал. Но я совсем не романтик. Кстати, значение этого имени переводится как стяжание.

— Похоже, оно работает, — усмехается Кирилл. — Сколько стоит та картина, что я видел?

— Сорок тысяч.

— А за прошлый месяц продали пять. Неплохо. Почему отказываешься поднимать цены?

— Хочу, чтобы картины могли купить все, кому они откликнутся. А денег мне вполне хватает.

— Но ты никому об этом не говоришь, да? И вся твоя родня считает, что тебя содержит отец. Все же почему инкогнито?

— Первая причина та же. Таинственность хорошо сказывается на продажах. Во-вторых, я очень ценю свободу и приватность. Терпеть не могу всякие интервью, встречи с поклонниками и подобные вещи. А так меня никто не трогает. Не ждет, что буду соответствовать чьим-то стереотипам. Но, кстати, не сильно я и скрываю. Юра, например, был в курсе. Мы же жили у меня. А насчет родителей: они все-таки мне помогают. Квартиру купили. У меня не было столько денег. Да и сейчас бы не хватило. Но я собираюсь постепенно все вернуть.