– Что, так и пойдешь? – кивнул он Лешке, который ждал его у калитки в синих джинсовых шортиках и майке.

– А чего? – удивился Лешка, уверенный, что длинные штаны надевают исключительно в холода.

– А комары?

– А намазался! – гордо сообщил сын и вынул из кармашка тюбик. – И для тебя взял.

– А крапива? – вкрадчиво поинтересовался Петрушко.

– А мы ее палкой! – Лешка усмехнулся непонятливости отца. – Ну, пошли, что ли?

– В Земляничный?

– Угу!

И они направились в Земляничный Лес. Вообще-то земляника водилась тут всюду, но Земляничный, не слишком густой березняк возле озера, отличался самой ранней ягодой, тому способствовало и обилие света, и рельеф – сплошные горки. Петрушко понимал, что лет через двадцать, когда уже Лешкины дети повадятся за земляникой, этот лес зарастет и потеряет свою нынешнюю прелесть. Но когда это еще будет… Двадцать лет… И что будет с Лешкой через двадцать лет? И будет ли?

Отогнав темные мысли, он взял заранее приготовленный пакет. Во-первых, там имелась банка, которую Лешка надеялся набрать доверху. Позавчера он уже бегал в березняк и нашел там несколько вполне красных ягод, и, по его расчету, за два дня количество должно перейти в качество. Или наоборот. Во-вторых, потом предполагалось зайти в другой лес, подальше, и нарвать ореховых листьев для тестя. Аркадий Львович делал из них отвар, весьма помогавший от его аденомы. Главное, чтобы листья были молодыми, и значит, рвать их нужно никак не позже середины июня. А они с Лешкой дружно забыли в прошлый раз, а в позапрошлый оба выходных обустраивали парники…

…В лесу его сразу же атаковали. Со всех сторон враги безжалостно набросились на полковника, он мужественно дрался и положил гору трупов, но их было слишком много, и все они жаждали его крови. Прихлопнув очередного комара, Виктор Михайлович вздохнул и попросил у Лешки пасту. Тщательно смазал руки, лицо, шею… Вроде бы помогло – острый запах отпугнул крылатых хищников, да вот надолго ли?

Лешка получил свою банку и теперь ползал в траве, отыскивая спелые земляничины. Увы, их поголовье оказалось куда меньше, чем грезилось юному сборщику. Да, красные ягоды время от времени попадались, но вовсе не в промышленном масштабе. О том, чтобы наполнить литровую банку, не приходилось и мечтать.

– Поспешили мы с тобой, Леха, – заметил Виктор Михайлович. – На недельку примерно поспешили. Хотя, вон и погода способствовала. Тепло, светло… Но природу не обманешь, рановато еще землянике.

– А я уже нашел целых тридцать восемь ягод! – возразил Лешка, поднимаясь. Локти и коленки его были перемазаны землей, травяным соком и раздавленной земляничной мякотью, но настроение, похоже, не слишком испортилось. Петрушко догадывался, что сыну больше всего нравился сам процесс, сама охота. А наполнить банку действительно можно и через неделю.

– Пап, – неожиданно спросил его Лешка, подойдя поближе, – а что будет тем ребятам? Ну, которые на меня в парке напали?

Виктор Михайлович поежился.

– Леш, – ласково произнес он, – а стоит ли об этом? Главное, что больше такое не повторится.

Лешка прислонился щекой к его плечу.

– Их теперь в колонию, да?

– Почему ты так думаешь? – осторожно спросил Петрушко.

– А Николай Викторович сказал, ну, тот майор, который тогда меня спрашивал. Их действительно посадят, да?

– Не знаю, – развел руками Виктор Михайлович. – А почему это тебя так заинтересовало?

Лешка засопел.

– Ну, просто… – сказал он наконец. – У нас в классе ребята однажды про эти колонии говорили, у Вовки Тяпина там старший брат сидит, он в прошлом году из чужой машины магнитолу взял, а его поймали. Говорят, там бьют, и кормят плохо, это правда?