– Да мы… – захлебывались соплями пацаны, – да мы же с ним ничего… мы же ни пальцем… мы же только собирались…

– Это все Митька придумал, – с яростной надеждой выкрикнул Баруздин, – он сказал: “Давайте разложим этого шибзика, и…” А мы его отговорили, мы только собирались по шее этому мелкому дать, чтоб не борзел… да и то не успели, когда этот, в плаще…

– Значит, валим все на Самойлова? – прищурился майор. – А ведь примерно через час его сюда доставят, и тогда наверняка выяснится много интересного. Ты не забыл, Баруздин, что у нас имеются и показания пострадавшего? И он очень хорошо помнит, кто именно собирался поступить с ним “по понятиям”. Ты ведь большой знаток “понятий”, Баруздин? Крутой весь, как вареное яйцо, да? Что, нет? Ну не расстраивайся, в СИЗО мы тебя в сто седьмую поместим, там у нас сейчас парится такой вот вор в законе Полуэкт, он тебя быстренько всем понятиям обучит. Он у нас, Полуэкт, мужчина строгих понятий, нетрадиционно ориентированных мальчиков он перевоспитывает дешево и сердито.

На Саньку было жалко смотреть. Весь он сделался плоским и черно-белым, как изображение в старом телевизоре. Чувствовалось, что в мужчину строгих понятий он поверил сразу и безоговорочно, и перспектива подвергнуться перевоспитанию пугала его даже сильнее грядущих лет колонии.

– Осознал? – участливо поинтересовался майор. – Значит, сейчас ты расскажешь правду и только правду. Во всех ее неприглядных подробностях. Иначе… все равно расскажешь, только не нам с товарищем полковником, – кивнул он на Петрушко, – а Полуэкту. Тебя, кстати, тоже касается, – обернулся он к Илюхе, – ты сейчас будешь слушать внимательно, а потом дополнишь недостающее. А если чего забудешь, Баруздин тебе напомнит. Правда, Баруздин? Ну давай, говори, пленка крутится.

– Так-так, – чиркнул в блокноте Дронин. – Значит, незнакомый мужчина, среднего роста, худощавого телосложения, лысый, морщинистый лоб, в сероватой плаще типа “болонья”, усы и борода отсутствуют. Ох, негусто. Так негусто, что даже плохо верится. Ни с того ни с сего появляется некий гражданин, и вы не слышали его шагов, и вышел он не со стороны дорожки, а из леса. Разве так бывает, ребятки? И что же вы, стояли как бараны?

– Ага, – хныча, подтвердил Илюха. – мы хотели драпануть, а у нас будто ноги к земле приклеились. И страшно так стало, ну как в ужастиках.

– Не, – уточнил Санька. – Как если что-то такое жуткое снится. Только нам не снилось, это на самом деле было.

– Ну, допустим, – кивнул майор. – Дяденьки бывают разные, белые, синие, красные… И что у нас получается дальше? Он отпускает мальчика, тот опрометью убегает, а вы все трое остаетесь, так? И с тех пор вы этого мальчика, над которым издевались, не видели?

– Не видели! – хором заявили пацаны. – Мы же вообще… только пошутить хотели.

– Классно пошутили, – усмехнулся Дронин. – На пятерку! Только не баллов, а лет. Ладно, вернемся к тому, что произошло дальше. По вашим словам, мужчина спустя некоторое время вас обоих отпустил, предупредив, что будет больно. Было?

– Еще как! – горячо заговорил Илюха. – Меня вон еще в лифте прихватило, когда домой возвращался. Голова закружилась, и внутри так вдруг холодно стало, я еле дверь открыл ключом, и как вошел, так сразу завалился. А потом в голове ну вроде как набухать что-то начало, все больнее и больнее, это как в тисках, я сперва терпел, потом орал, а потом не помню… Потом мама пришла, а я в прихожей на полу лежу, ну, она “неотложку” вызвала, а те приехали только к вечеру, а тогда уже все прошло почти, ну и меня симулянтом обругали.