– Да ладно. – Я взял у нее листок и прочел короткий текст.

Она должна была позвонить на шоу в понедельник, чтобы договориться. Но не повредит ли Энди присутствие в телестудии?

– Хочешь там выступить? – спросил я.

– Думаю, да. Для меня это шанс кое-что сказать женщинам. Постараться убедить их, что нельзя пить спиртное во время беременности. И еще, что дети с алкогольным синдромом не все безбашенные и жестокие и… ну, ты знаешь.

Если Лорел начинала говорить про алкогольный синдром, ее было трудно остановить.

– Но ваше выступление наверняка будет очень коротким. – Я не хотел, чтобы она питала напрасные надежды. – Они могут просто захотеть услышать от Энди про пожар и не дать тебе шанса высказаться.

– Нет, я все-таки вставлю свои три цента, – сказала она. – Ты знаешь, я смогу.

– Да уж. – Я улыбнулся и взглянул на открытки, развешанные по комнате. – Это обязательно вызовет еще больший поток макулатуры. – Я взял фотографию блондинки со стола Энди. – Ты видела эту красотку?

Ее глаза расширились.

– О боже, нет! Я теперь буду тщательнее просматривать его почту.

– Но у него есть еще электронный ящик.

– Маркус, – она бросила на меня один из своих презрительных взглядов, – я проверяю всё. Ты меня знаешь.

Я услышал с лестницы голос Энди и, быстро взяв карточку из рук Лорел, положил ее на стол.

– С ним все в порядке! – Энди влетел в комнату, зацепив коробку со змеем за дверной косяк.

– Хорошо. Вы двое, – проговорила Лорел, – не забудьте солнцезащитный козырек. Он в ящике около холодильника. Ты возьмешь его, Маркус?

– Конечно. – Я положил руку на шею Энди: – Пошли, парень.

Мы сбежали вниз по лестнице. Настроение у меня было прекрасное. Это был шаг вперед – то, что Лорел рассказала мне про это шоу. Хотя она была так взвинчена, что в качестве собеседника могла выбрать даже водопроводчика. Но все же это был прогресс.

Около года после смерти Джейми Лорел не давала мне увидеться с детьми. К тому времени мои родители умерли, так что моей единственной семьей были Лорел, Мэгги и Энди. У меня бывали в жизни ужасные времена, но этот год был худшим. Я уверен, что только Сара смогла уговорить ее разрешить мне видеться с детьми. Процесс шел очень медленно. Мне разрешалось видеть детей только в присутствии Лорел. Но по прошествии некоторого времени она все-таки дала мне большую свободу действий.

– Можешь гулять с ними, только не подходить к воде – таково было ее условие.

Я не винил ее за подобное поведение. Да и как я мог? У нее ведь имелась веская причина вести себя так.

Она была уверена, что я убил ее мужа.

1984–1987

Джейми, конечно, мог бы не наваливаться на меня всей своей тяжестью, когда мы занимались любовью. Впрочем, я с удивлением обнаружила, что мне это нравится. Чувствуя сверху мощь его тела, я ощущала покой и защиту. Вообще его присутствие, когда мы занимались любовью, или мчались на мотоцикле, или говорили по телефону, давало мне сладкое ощущение того, что я любима. Как в детстве, когда я была еще совсем маленькой. Любима и в безопасности.

Мы встречались весь первый год моей учебы в университете Северной Каролины. Когда я летом вернулась домой в Огайо, мы постоянно созванивались и строили планы. Я осторожно рассказала о нем тете Пэт и дяде Гаю. Им не особенно понравилось то, что он был на четыре года меня старше, хотя на самом деле я даже немного уменьшила разницу в возрасте. Они одобрили то, что он окончил теологический факультет, решив, что он пресвитерианец, как они и, как они надеялись, я тоже. Но я находилась под влиянием негативного отношения Джейми к организованной религии и постепенно приходила к пониманию его собственных интимных связей с Богом. Они не в состоянии были понять, почему он работает плотником, хотя мог использовать свою ученую степень «целесообразнее». Мне хотелось рассказать им, что плотником он стал, потому что любит эту профессию, и что у его родителей денег больше, чем они могут представить в самых несбыточных мечтах. Но мне не хотелось, чтобы они хорошо относились к Джейми из-за богатства его семьи. Мне хотелось, чтобы они полюбили его за него самого.