Когда они подошли к дому – венгр постучал в окно, причём весьма своеобразно, как будто выбивал морзянку. Услышав такую же морзянку в ответ – едва заметно улыбнулся и, кивнув на дверь, промолвил: – Нас ждут. Прошу!

Савушкин решил было, на всякий случай, достать «парабеллум» – но по зрелому размышлению решил этого не делать. Заранее запугать неведомого собеседника – хорошо и полезно, но не всегда. Да, ситуация непонятная, но вряд ли опасная – подождём, чем вся эта конспирация закончится…

В прихожей, обитой панелями из благородного тиса, их ждал пожилой – во всяком случае, сразу таковым Савушкину показавшийся из-за совершенно седой головы – мужчина в парчовом халате с атласными отворотами, под которым виднелась ослепительно белая батистовая сорочка с золотой запонкой вместо галстука, идеально выглаженные брюки и отполированные до слепящего блеска туфли. Однако, подумал Савушкин, это кого он так ждал при полном параде?

Инженер, церемонно поклонившись, промолвил:

– Знакомьтесь, Алексей, это Самуэли Шандор, мой однокурсник и до марта сего года – владелец «Фёльд эш ипари банк», что на русский переводится как «земельный и промышленный банк». – И, повернувшись к седому, уже по-венгерски произнёс: – Kérem, találkozzon, ő Alexey orosz tiszt, aki segít elhagyni Budapestet…[14]

Седой как-то уж больно активно схватил Савушкина за руку и затряс её – так, как будто жаждал оторвать её от бренного тела капитана. Гёза, увидев это, мягко остановил это рукотрясение и, улыбнувшись Савушкину, промолвил:

– С вашего позволения, мы с Шандором поговорим о наших делах. К сожалению, он совсем не знает русского, мы вынуждены будем вести разговор по-венгерски, но, смею вас уверить, абсолютно в ваших интересах… – Извиняющимся тоном произнёс инженер. И добавил: – Я сделаю вам кофе, и, кажется, в буфете ещё есть печенье.

Следующие четверть часа Гёза и седовласый Шандор что-то бурно обсуждали, судили, рядили, били друг друга по плечам и отрицательно качали головой – в общем, как понял Савушкин, всё это время с удовольствием пивший кофе с сахарным печеньем, активно торговались. Наконец, дискуссия была завершена, и Гёза, пожав своему собеседнику руку, обратился к Савушкину:

– Алексей, теперь я объясню ситуацию вам. Шандор – не венгр…

Савушкин улыбнулся.

– Я понял. Фамилия у него… Своеобразная…

– Да, он еврей. Евреев у нас очень много, в некоторых районах Будапешта – до четверти населения. Венгрия до недавнего времени была вполне лояльной страной для евреев – пока в марте на первый план не вышли нилашисты[15], две недели назад окончательно захватившие власть в стране. Начались гонения. Вы понимаете, антисемитизм у нас не менее… как это правильно сказать по-русски… активный и агрессивный, чем в Германии, но довольно долго его удавалось сдерживать. Теперь с этим покончено. В Венгрии разгул гонений на евреев. Шандор, – Гёза кивнул на своего недавнего собеседника, жадно ловившего каждое слово своего визави, – лишился и своего дома, и своего банка. Он не попал в депортационные списки, более того, он получил швейцарский шуц-пасс и немецкий дурхласс-шайне[16]. Ему предложили переехать в «Стеклянный дом» Артура Вайсса[17], но у Шандора есть родственники в Базеле, и он хочет выехать в Швейцарию. Проблема в том, что эта поездка стоит немаленьких денег – которых у моего друга нет. Но зато у него есть «паккард» – куда более солидная машина, чем мой «делайе». И вот что я предлагаю: вы покупаете у Шандора его «паккард», он тут же убывает в Швейцарию, ваша же группа занимает этот дом и живёт здесь столько, сколько вам угодно.