– Как вы меня находите?

– Вы… очень красивы, – с некоторой растерянностью ответила Мари.

– Не в этом дело! Мне всегда говорили, что я очень похожа на королеву. У меня тот же рост, такая же посадка головы, даже в чертах лица есть определенное сходство. Да, я помню, что у меня волосы рыжие, а ее величество блондинка, но волосы можно осветлить…

– Господи! – воскликнула Мари, поняв суть замысла. – Уж не собираетесь ли вы занять место королевы?

– Разумеется, Шарлотта собирается это сделать, – прошептал де Бац с восхищением, которое он даже не пытался скрыть. – Это пример истинной преданности, друг мой. Ведь, заняв место королевы, вы страшно рискуете.

– В деле спасения королевы нельзя обойтись без риска, – добродушно сказала леди Аткинс. – Когда обман раскроется, возможно, мне удастся купить себе свободу. Я ведь очень богата, вы не забыли? Ну, а если предложение о выкупе не будет принято, может быть, вы найдете средство избавить меня от эшафота.

– Последнее время мне плохо удаются такого рода авантюры, – с горечью заметил де Бац. – Но… в любом случае я не думаю, что ваш план можно будет осуществить. Если верить тому, что мне говорили, королева очень изменилась. Ее волосы поседели, а глаза утратили цвет от пролитых слез. Кроме того…

– Кроме того, я актриса, и притом хорошая! Держу пари, что мне удастся обмануть ее тюремщиков хотя бы на несколько часов. Выигранное время позволит ей бежать.

– Но ради чего вы идете на это? – с изумлением воскликнула Мари. – Вы молоды, красивы, богаты, любимы, у вас есть сын!

– Скажем, что из любви к риску, – усмехнулась леди Аткинс, но внезапно голос ее изменился. – Что же до всего остального, то я не так любима, как вам кажется. И не думаю, что меня будет недоставать сыну, над которым трясется его отец. Не за горами возраст, который унесет все то, что я вижу сейчас в зеркале, и в моей жизни ничего не останется. Наконец, я бы очень хотела, чтобы мне позволили сыграть эту роль… самую прекрасную роль в моей карьере. И если дело кончится этой вашей гильотиной, то я, по крайней мере, получу возможность умереть на сцене. Ведь эшафот – это всего лишь театр под открытым небом! Хорошо или плохо, но на нем играют одну-единственную сцену, и исполнителя никогда не вызовут на бис, пусть даже он и сыграл свою роль божественно…

Не отходя от зеркала, актриса с гордостью рассматривала свое отражение, в котором появилось теперь некоторое величие. Очень медленно она поднесла свою красивую ухоженную руку к изящной шее, словно проверяя ее сопротивляемость железу, и улыбнулась:

– Да… Мне кажется, я отлично сыграю эту роль!

Вместо ответа Жан де Бац подошел к Шарлотте и поцеловал ей руку с огромным уважением.

– Если наш собственный план не удастся, мы можем попробовать, Шарлотта. Но только в том случае, если у нас не будет выхода!

– Необходимо придумать что-то другое! – воскликнула Мари, ее глаза были полны слез. – Сама мысль о подобной жертве мне невыносима!

– Если такова цена свободы для этой восхитительной женщины, я уверена, что и вы бы согласились ее заплатить, – сказала леди Аткинс. – Во-первых, потому что вы и сами актриса, а во-вторых… Не печальтесь обо мне, Мари. Вы, по крайней мере, будете знать, что я умру счастливой.

На следующее утро Мари получила письмо от Русселя, предназначенное на самом деле для барона. В нем было еще одно письмо, на этот раз от Люлье, который исполнил свое обещание: «Имя человека, сообщившего полиции о вашем приезде, – Луи-Гийом Арман. Он один из тех, кто готов на все, но не способен ни к чему и шпионит ради собственного удовольствия. Мы поговорим о нем с вами при встрече, но пока не приходите ко мне. Это опасно. Что же касается Армана, то он узнал вас, когда увидел несколько дней назад на почтовой станции в Аббевиле. Я отправил его в тюрьму за нанесение оскорбления магистрату и ложный донос на добропорядочного гражданина Русселя. Но так как он всегда играл роль подсадной утки и следил за другими заключенными, его скоро выпустят. Берегитесь! Этот человек вас ненавидит».