– Мне тоже можно, – прошептал, склонившись над Мецтли. – Мне тоже можно быть живым. И тогда не страшно смотреть правде в глаза.

Алиса отозвалась невнятным стоном. Я подхватил миску, где приготовилось снадобье и перебрался на краешек нового дивана. Мы успели изгваздать его томатным соком, заменителем и настоящей кровью. Горчичная обивка теперь больше походила на гигантскую коробку от пиццы «Маргарита».

– Снимай.

– Отвернешься?

– Я сейчас в роли лекаря, которому можно смотреть на нижнее белье болезных родственников. – Закатил глаза и шлепнул себя по лбу.

Алисина рваная рубашка и так ничего не прикрывала. Но вместо того, чтобы последовать собственным словам, опустил на веки ладонь, которая медленно сползла со лба на нос.

– Мне нужна перекись и чистые бинты, а не толченый подорожник, – продолжала пререкаться сестра.

– Тогда надевай пальто, отвезу тебя в больницу. Зашьют и дело с концом.

– Готова.

Рука оторвалась от лица и потянулась к косухе. Я вложил в печальный вздох как можно больше неодобрения, но вдруг понял, что Алиса разделась и зажмурилась в ожидании лечебной процедуры. Хомяк на ее груди шевелил тонюсенькими, почти невидимыми усами и перебирал лапками, причиняя ей боль. Она морщилась.

– Прости меня, – проговорил тихо, нежно, чтобы успокоить сестру. Вывалил целебную кашицу ей на плечо, аккуратно размазал, постарался не касаться подушечками пальцев покрасневших краев. – Я тебя понял. Для того, чтобы жить тоже нужна смелость. И ты тоже в конце концов поймешь, почему я так поступил. А сейчас просто прости меня. – Решительно встал и, пока она не разомкнула веки, схватил со стола чашку Петри и пару образцов заменителя. – Я вернусь с перекисью и бинтами, но, надеюсь, к тому времени тебе станет лучше. И мы поедем ночевать в квартиру, как нормальные люди. Я готов платить за половину, пока не вернется Лиза.

Чмокнул ее в лоб, потрепал Химичка по миниатюрному загривку.

– Спасибо, – промямлила Алиса в полудреме. – Нашими жизнями управляют гормоны и инстинкты.

– Мы сами управляем свой биохимией, отдыхай.

– Мы сами. Неосознанно. Мозг подает сигнал в гипоталамус…

– Вот так. И больше не сомневайся.

Снова поцеловал ее и с широченной улыбкой выбрался на лестницу. Велел Мецтли охранять Алису и присматривать за хомяком. Лабораторный грызун с повадками верного пса пугал похлеще логова заговорщиков. Он ловко выводил вампиров из строя, и неизвестно, чего ждать от звереныша дальше.

Вдруг алхимия приготовила для него очередную трансформацию?

***

Проливной дождь словно огибал крупный силуэт охотницы. Светоотражающий серебристый дождевик оставался сухим и скрывал Лилию не только от капель. Она терялась на фоне серых деревьев и намокшего снега, часть головы и бедро проваливались в другое измерение. Искаженная фигура выглядела обкусанной, неестественной, словно вырезанной из восьмибитной игры. (Прим.автора: 8 бит – это разрядность процессора. Чем больше разрядность, тем больше памяти он может адресовать. Восьмибитные консоли могли держать максимум 64 кб оперативной памяти и поддерживали простейшие игры. Графика состоит из пикселей-кубиков.)

– Ты долго, – проронила Лилия вместо приветствия.

– Вез аккуратно, чтобы не расплескалось, – отбил претензию и похлопал себя по груди. Необъятные карманы любимой косухи прятали тайную разработку.

Я все еще сомневался в верности принятого решения. Но за свою жизнь успел убедиться точно, что в этой игре нет неправильных ходов. Мы все так или иначе приходим к необходимому результату. Вот только мы не всегда знаем, чего на самом деле хотим.