И я бы очень хотела отвернуться и сделать вид, что увлечена созерцанием пауков с мохнатыми лапами или музыкантов с крутыми гитарами, но неведомая сила мешала. Приковывала внимание к этому мужчине, будто единственному не только в праздничном зале, но и на всей планете.

И что за чушь? Он ведь мне никогда не нравился!

Но голова не двигалась, а так хотелось потрясти ей, чтобы сбросить наваждение. И я тонула. Тонула посреди вестибюля – посреди океана, кажущегося очень знакомым, но в то же время неизведанным. Будто в его глубине ждали открытия, манили леденящим душу голосом и посылали щекотные пушинки блуждать по коже. Те скапливались в груди, подбирались к горлу, требовали зажмуриться, как если бы я падала со скалы без исправного парашюта за спиной.

– А ну прекрати! – взвизгнула Лиза на ухо, наконец прервав безумный полет в пучину. – Не смей на него так пялиться! Ты мне подруга или кто?

– Или подруга, – пролепетала заплетающимся языком.

Огляделась, но научный руководитель вместе со своей спутницей затерялся в уплотняющейся толпе. Ведь только мгновение назад держал меня на прицеле! И пропал!

Музыка стихла, на ступени вышел ректор, Максим Андреевич, и объявил начало праздника. Его сопровождала супруга, Алла Ильинична, которую мы знали в лицо. Она всегда сновала неподалеку, такая же подтянутая, загорелая, с широкой улыбкой, как и ее муж.

– Такие идеальные, аж тошно, – прокомментировала Лиза. – Но милашки. Но зубы сводит. Просто прелесть.

Я захохотала в голос. Подруга часто меняла мнение или легкомысленно путалась в показаниях. Может, именно поэтому я не придавала значения ее безответной влюбленности в преподавателя. Ведь Руслан Игоревич – всего лишь ненавязчивая тема для милой девчачьей болтовни. Было бы совсем плохо, обсуждай мы днями напролет пробирки, фенолфталеин и трансизомеры ликопина.

Максим Андреевич дал отмашку и, как только зазвучала музыка, закружил жену по глянцевому мрамору зала в традиционном вальсе, который открывал все праздники в нашем учебном заведении. Следующими от расступившейся толпы отделились Руслан Игоревич и Белоусова.

К горлу вновь подкатил ком, зубы заскрипели друг о друга, а Лиза как коршун впилась ногтями в мое предплечье.

Да как же так? Ведь подруга права. Научный руководитель не может мне нравиться. Вот ни чуточки! Ведь я хорошая подруга.

А он танцевал с Лилькой, и мои глаза не замечали никого вокруг, следили за ненавистной парой.

– И чем я хуже? – буркнула Лиза, уткнувшись в меня лбом.

– Ты не дочка ректора, – громко шепнул, подкравшийся сзади, одногруппник Юрик.

– Чего? Лилька? – Лиза вытаращила и без того крупные глаза и заметно оживилась.

– Ага, – подмигнул Юрик.

– Ты так решил, потому что у них одинаковые фамилии? – я скептически сморщила носик, ведь проучилась вместе с Лилькой столько лет и подобных сплетен не слышала.

– Она не афиширует, но это именно так, – настаивал он. – Танцевать пойдешь? – Он весело протянул руку к Лизе и покосился на меня. – Элис на карантине, до нее я даже дотрагиваться боюсь.

– Пойду! – с озорным огоньком выпалила Лиза. – И притворюсь, что не слышала последний комментарий.

– Ух, а у нас есть зубки! Мне нравится.

Парень закружил Лизу в гущу событий. А я прихватила со стола помидор и запихала его в рот целиком, чтобы не обляпать платье. Юрик слыл балагуром и бабником, торчал в аспирантуре непозволительно долго. Но это не мешало подруге повеселиться на балу, тем более что объект ее мечтаний предпочел другую. А у меня разве что слюни на него не капали.

Что за наваждение?