Я разглядывал рисунки и схемы замысловатых реакций, то ли настоящих химических, то ли фантазийных. Ведь в рецепте вытяжки из полыни упоминались фазы луны. Кончики пальцев отчего-то нестерпимо зудели, задевая желтоватую бумагу с поблекшими линейками. Обе руки сразу переворачивали страницы в разные стороны. Я тихо ликовал и восхищался хитростью этой загадочной женщины.

Косился на полки с пузырьками, нашел в углу около двери перегонный аппарат, горелку, колбу. Но когда наткнулся на подробные чертежи для конструирования арбалета и стрел, вымоченных в специальном составе, к горлу подступил тугой ком. Под ключицей глухо заныло. Я потер, зажившее недавно, место и снова обратил взгляд к оружию на стене. Изогнутые кукри, карманные арбалеты, серебристые удавки – ошеломляюще походили на арсенал грозного мужика с огромной собакой…

Меня передернуло. Захотелось выбраться на свежий воздух. Я прихватил дневники и шкатулку и торопливо покинул мрачную комнатушку.

Мне плохо помнилось то время, когда подготовка к увеселительным мероприятиям доставляла удовольствие. Теперь же я просто плыла по течению.

Бал? Одеваюсь. Второпях? Подумаешь.

С бо́льшим удовольствием я бы провела вечер с любимой книгой. Или в томатной теплице, где всегда пахло влажной землей, солнцем – несмотря на любую погоду снаружи – и терпкой ботвой. Опушенные листья ласкали оголенные участки кожи, оставляли желтоватые разводы на одежде, но дарили спокойствие. Кажется, только среди растений я чувствовала настоящее умиротворение. Пробирки в лаборатории требовали постоянной борьбы за результат. Окружающие ждали от меня непрерывной пользы. А помидорные кустики просто росли, и мне все сильнее чудилось, что сами, без моей помощи.

После субботней лекции я наскоро влезла в платье из голубого льна и подкрутила концы волос, прямо в хвосте. Бал начинался рано, и мы действительно спешили.

– Распустила бы ты эту башню! – запротестовала Лиза, когда я уже куталась на выходе в лавандовое пальто. – И что ты там вечно прячешь? Боишься, что люди заметят твою привлекательность?

– Если ее заметят нелюди – проблем не оберешься, – саркастично фыркнула я.

Мне бы хотелось возразить нечто более остроумное, но где-то глубоко внутри заворочалось прошлое. Я действительно боялась. И даже боялась признаться в этом самой себе. А за сарказмом правда пряталась куда легче. Но я сорвала с волос резинку, потрясла головой, чтобы длинные пряди распределились по спине, и выдохнула, оставив настоящие мысли при себе.

Ну не выяснять же этот вопрос в дверях, в самом-то деле!

– Вот и чудненько, – прокомментировала Лиза и влезла в сапоги на высоченном каблуке.

Кроссовки неуместно выглядывали из-под подола моего платья, но туфли я взяла с собой. Цокать по брусчатке шпильками – излишнее издевательство. Бал в академии, вот там и буду красоткой с ног до головы. А на улице в последнее время со мной случалось всякое. Шишка на затылке болела, мешала спать ночами и одновременно чесалась. А порезы на шее приходилось прятать под пластырями.

– Ты ее видела? – неопределенно спросила Лиза, когда мы натужно вышагивали по бульвару к ВУЗу. Подруга держала меня под локоть и старалась не отставать, но прогулка давалась ей с заметным трудом.

– Лильку? – догадалась я. – В лабораторию к ней не заглядывала. А сегодня на лекции она пыталась шутить про мою шею. Но Руслан Игоревич ее осадил.

– Я же говорила, что он лапочка! – Лиза мечтательно сложила ладошки.

– Он при этом так свирепо на меня посмотрел, – поежилась я от одних воспоминаний о неожиданном гневе преподавателя. – И какое ему дело до моей шеи?