— Что это значит? — спросила королева, оборачиваясь к вампиру, но тот уже не смотрел на невесту.

Данаг отстранился и шагнул к алтарю. По общему согласию церемонию проводила верховная жрица Эления. Данага попросту не интересовала такая ерунда. Для него всё складывалось как нельзя более удачно. Он пришёл взять плату — и он собирался её получить, пусть и не так сразу, как хотел. Он думал найти красивую игрушку на ночь — что ж, разве могла быть игрушка забавнее, чем разъяренная и униженная, прекрасная, как бутон фиалки, молодая королева дроу? То, что вместе с игрушкой он приобретал и супругу, заботило Данага не сильно. Брак сулил пошатнувшийся было баланс, а терпеть бытовые невзгоды Данаг не собирался — всегда можно отправить жену куда-нибудь подальше, или уехать самому.

Эления медленно и торжественно оглашала ритуальные молитвы. Два слова «Да» скрепили брак, не нужный никому из молодожёнов. Данаг тут же скользнул к Алаур, подхватывая под руку, и наклонился, чтобы поцеловать, но прочёл в глазах супруги такую холодную ненависть, что даже Древнему вампиру стало не по себе. Он решил, что ещё успеет насладиться этим редким цветком и, притянув кисть дроу, коснулся губами её пальцев. Кажется, этот поступок поразил Алаур куда сильнее, чем мог бы поцелуй в губы. Но она не сказала ни слова.

Прошло три часа торжеств и празднеств, проведённых по ритуалам обоих народов. Кроме прочего, коронацию новоявленной королевы решили совместить со свадьбой, так что ночь грозила оказаться бесконечной: главы домов дроу и представители кланов вампиров тянулись длинной чередой, преподнося одну жертву за другой.

Данаг скучал в своём кресле, но лицо его казалось безупречной маской, высеченной из мрамора.

Алаур скучать не могла. В каждом лице, склоненном к её ногам, она искала признаки предательства, планировала, кого следует оставить, а кого убрать, пыталась свести воедино потери и распланировать следующие шаги. Когда церемония подошла к концу, она едва могла думать или стоять. Алаур не заметила, как ноги вынесли её из опустевшего зала в промозглый тёмный коридор, и на плечах из ниоткуда возникли тёплые руки.

— Вы устали, моя королева?

Богиня, как хотелось поддаться этим рукам и свалиться прямо тут.

— Нисколько, — ответила она ледяным тоном.

— Тогда вы покажете мне мои покои?

Алаур развернулась и сверкнула в полумраке глазами, полными ярости.

— Для этого есть слуги, наместник. Я же, в соответствии с ритуалом, собираюсь уединиться и подготовиться к ночи… — последнее слово Алаур выплюнула с отвращением, — любви.

— Как пожелаете, — легко согласился Данаг. Он склонился в насмешливом полупоклоне и двинулся прочь.

***

Оказавшись в своих апартаментах, Алаур с яростью сорвала бесполезные серебряные побрякушки, непослушными пальцами отстегнула брошь, скреплявшую на плече несуразно дорогую мантию, и отшвырнула на пол. На ходу сдирая остатки одежды, прошла в купальню и рухнула в горячую воду, пахнущую мхом и горными цветами.

Некоторое время Алаур лежала, не двигаясь, и смотрела в потолок, разукрашенный старинной мозаикой. Здесь, в монастыре Кален-Дзор, вот уже две тысячи лет совершались браки между королевскими особами. Сюда же прозревшие королевы отправляли неугодных консортов, когда приходило время. Стены Кален-Дзор видели трагедии и предательства, ненависть и разлуку… но вряд ли они когда-то видели любовь.

Алаур неожиданно с неимоверной ясностью ощутила, что этот день, показавшийся ей путешествием на тот свет, станет лишь ещё одной фреской в череде картинок на потолке Кален-Дзор. Спустя три тысячи лет никто не вспомнит имён брачующихся, и никто никогда не спросит, были ли счастливы двое, попавшие в сети общей судьбы.