Всю дорогу до родового поместья Амелия размышляла над сущностью чувств, превращающих разумных господ в Чарльза Уитмора. Некогда славившийся рассудительностью юноша теперь походил на бездомного щенка, который отдал бы всё за сахарную кость – возможность обладать предметом своего обожания, в данном случае Мэри Говард.

– Ах, эта коварная любовь… – в голос произнесла Амелия с досадливой усмешкой.

Отчего-то перед глазами тотчас возник образ американца. Его проникновенный взгляд, будораживший сознание. Очаровательная улыбка, вызывающая приятный трепет в районе солнечного сплетения. Глубокий, низкий голос, который хотелось слушать и слушать. Их чаепитие оставило в душе девушки приятные воспоминания. Если быть до конца откровенной, Амелия пару раз ловила себя на мысли, что не окажись она в столь щекотливом положении, останься по-прежнему беззаботной барышней, коей была до смерти матери, непременно бы влюбилась в этого мужчину без памяти.