Он промолчал. Ее сомнения простительны, зато, случись ему погибнуть, этой сильной женщине вполне можно доверить командование войском.

– Если придется бежать, что будет с Собранием? – спросила она.

– Сайфус от Собрания не откажется. Проведет его обязательно, пусть даже на каком-нибудь другом озере.

Она вздохнула.

– И если туда явится Джастин со своими бреднями, Собрание это наверняка запомнится многим и надолго. Поговаривают о поединке.

Томас слышал эти разговоры. Сайфус вроде бы намеревался вызвать Джастина на разбирательство и, коли понадобится, завершить дело поединком, дабы доказать, что никому непозволительно пренебрегать основными догмами Совета. С тех пор как Сайфус ввел такой обычай, Томас был свидетелем уже трех поединков, напомнивших ему гладиаторские бои из древней истории. Все трое покусившихся на догмы проиграли и были изгнаны в пустыню.

– Я бы сама вызвала его на поединок, – продолжила Майкиль.

– Предательство Джастина – самая ничтожная из наших забот на сегодняшний день. Он падет в бою, как и все враги Элиона.

Она посмотрела на запад, в сторону Серединного леса:

– Что будет, если Орда захватит наши озера?

– Мы можем лишиться всего войска, лишиться даже деревьев, но озер мы никогда не лишимся. Пока не исполнится пророчество. Если мы лишимся озер, станем Обитателями Пустыни – против нашей воли. А этого Элион не допустит.

– Пора бы ему в таком случае явиться, – сказала она.

– Ты, верно, не помнишь, а я помню. Он мог бы хлопнуть в ладоши, и все кончилось бы сегодня же ночью.

– Что ж он этого не сделает?

– Может, и сделает.

– Сэр! – окликнул его гонец. – Уильям зовет. Велел сказать, что, кажется, нашел.

– Сюда! Прямо тут все и приготовим.

Томас ухватил большой молоток обеими руками и ударил им по блестящему камню. Отколол кусок.

Камень был полупрозрачный, соленый, и наткнулся на него не кто-нибудь, а Уильям. Селитра это была или нет, выяснить еще предстояло.

Томас сгреб пригоршню осколков:

– Сбивайте этот камень. Весь. – Он повернулся к Уильяму: – Пусть уголь и серу принесут сюда. Камень надо мелко растолочь, а потом смешать все здесь, под выступом. Брось на это хоть тысячу человек, коль понадобится. И чтобы порох был готов через час!

Он метнулся к своей лошади и вскочил в седло.

– Куда ты, командир?

– Проверить, селитра ли это. Колите камень!

Часть солдат принялась неистово крушить скалу бронзовыми молотками, мечами, кусками гранита. Часть взялась размалывать предполагаемую селитру в порошок. Принесли уголь, сложили его неподалеку. Сера в бронзовых чашах, куда ее сливали, уже затвердела. Крошилась она легко.

Мало кто понимал, чем они занимаются. Кто и когда вел таким образом сражение? Но значения это не имело – ведь Томас приказал молоть камень, чтобы получить порох, который сокрушит врага. Не Томас ли научил их когда-то добывать металл, нагревая камни? Не Томас ли умудрился выжить в пустыне, чуть не стал Паршивым и, вернувшись, очистился в озере?

Он вел их в битву сотни раз и всегда выходил победителем. И если он приказал молоть камень, значит, они будут молоть. То, что в сражении с Ордой погибло нынче три тысячи их товарищей, только прибавляло рвения.

Томас, вернувшись, высыпал на большую каменную плиту кучку уже размолотого камня и встал рядом на колени.

– Как будем измерять? – спросила Майкиль.

Уильям, хоть и принимал в деле активное участие, все еще хмурился.

– Вот так. – Томас сделал из кучки белого порошка валик длиной со свою руку и выровнял его по ширине. – Семьдесят пять процентов. Теперь уголь… – Он насыпал рядом с белым валиком точно такой же угольный. – Пятнадцать процентов. Одна пятая от количества селитры. – Разделив уголь на пять равных частей, отмел четыре в сторону. – Десять процентов серы. – Из желтоватого порошка он сделал валик, равный двум третям угольного.