- Шестьсот шестьдесят шесть,- гаркнул я, и приподнялся на локтях, пытаясь подняться.

- Не надо, лежите. Я вызову скорую,- серьезно насупилась малявка, встревоженно вглядываясь в мои, сейчас, далеко не ясны очи.- У вас, похоже, подвывих мозга. Не меньше.

- О. Точно. На ней и доедем до дома, — ажиотировался я, рассматривая то, что она достала из кармана. - Ты с этого звонить собралась? Оно еще живо?

- Вы все таки омерзительный эгоист. Я думала вы при смерти, а вы... Раз издеваетесь, над моим телефоном значит все в порядке. И, кстати, нормальный мобильник, еще сто лет прослужит. Вставайте, идем на автобус. Симулянт.

- Ну что ты, домомучительница, я самый тяжело больной в мире человек. И хочу домой, туда, где есть капелька...

- Варенья? – хмыкнуло это недоразумение.

- Коньяку. Вызывай скорую.

- Фиг вам. Им надо жизни спасать, а не развозить по домам зажравшихся хулиганов. Вы и так сегодня нанесли медицине значительный урон. Хватит с вас. Берите переноску и вперед. Скоро автобусы перестанут ходить. Тогда придется пешком идти. Желаете? Это будет эпично. Обещаю.

- Я желаю придушить тебя и эту мелкую сатанинскую личинку,- зарычал я. Соплячка в корзине угрожающе закряхтела. Черт побери, я понял, что мне страшно. Подхватил переноску и поплелся за мелкой ведьмой, твердо шагающей по тротуару. Поплелся, как побитый дворовый Тузик, поджав свой хвост. И вообще всю свою мужскую гордость, которая в моем организме в избытке присутствует. Девчонка в корзине возилась, как наскипидаренная, в голове моей гудели литавры, мерзкая шапка оказалась колючей, и я постоянно чесался, словно шелудивый.

- Пришли. Давайте я Ликусю на руки возьму, она не может долго лежать в скованном положении. Наша куколка активная, да, малюська. А бу-бу-бу,- выпучив глаза как имбецилка засюсюкала с монстром эта дура, нежно вытащив его из корзинки.- Сейчас мы забежим в аптеку, купим вкусных травок и животик у нас болеть перестанет. Дмитрий Олегович, автобус, — вдруг рявкнула эта выдра и прижав к груди вонючку поскакала к уродской громадной колымаге, воняющей дымом и газом, которая распахнула двери, больше похожие на врата в преисподнюю. Я ломанулся за ней.

Когда мы выпали из автобуса, меня тошнило, немного потряхивало, дергался глаз. Помпон с шапки, почему-то оказался зажат в моей руке, а дурацкая блатная песня, которую транслировало радио в вонючем пепелаце, въелась в подкорку. Курочка была бодра, будто это не она сейчас со мной тряслась в шайтан-арбе, а прибыла в место назначения на бугатти.

- Где переноска? – поинтересовалась нахалка, переведя взгляд с девчонки на меня, который за полсекунды превратился из милого уси пуси в два смертоносных кинжала.

- Там, где ты ее оставила,- ощерился я. Конечно я не виноват. Следить за барахлом вонючки должна няня. Я ее специально нанял для чего?

- Прекрасно. Значит, пока я пойду в аптеку, вам придется подержать крошку.

- С фига ли? Это твоя работа, вот и тащись с ней в фармацию. Может тебя тогда полицейские не станут мордой класть в пол, если эта бомба будет зажата в твоих кривых ручонках.

- Так вас значит клали,- хмыкнула вредная курица. Черт бы ее побрал. Да, я в этой гребаной аптеке подмел бородой весь пол, пока меня два кузнечика в форме пытались заломать.- Слушайте, аптека не место для младенца. Там полно инфекций. Вы же не хотите, чтобы Ликуся заболела. Да и бутылочка для молока осталась в переноске, которую вы промохали, между прочим. Ну, или просохатили, как вам больше нравится? Это ваши выражансы, заметьте. Говорю с вами на понятном вам суахили.