Момент, когда же нас всех заметят, был лишь вопросом времени.

– Королева?.. Быть того не может! Сейчас же война идет, какое ей дело до пирушки простолюдинной.

– Говорю тебе, это она. Посмотри, кто рядом с ней!

– Это же королевский зверь…

– А кто это еще с ними?

– Может, высокородные господа какие пожаловали? Новые ярлы?

– Да нет же, это драконы! Драконы!

Не обращая внимание на побежавший шепоток, я продолжала идти по улицам, будто не замечала, как стремительно редеет и расступается вокруг толпа. Старцы неохотно оторвались от своих ритонов, дети – от шелковых лент и булочек, а лисьи юноши от развевающихся юбок кроличьих девиц. Все смотрели на нас, вытаращив глаза, и мне не оставалось ничего, кроме как смотреть на них в ответ и невозмутимо улыбаться. Казалось, все празднество застыло, и только музыка продолжала жить своей собственной жизнью.

Нос у Мелихор задергался, как у зверька, когда она, вытянув шею, попыталась принюхаться к накрытым столам, где лежали большие ломти хлеба – они использовались вместо тарелок и тоже потом съедались. Кочевник жадно опустошал бурдюк, которым уже успел разжиться где-то по дороге, не обращая внимания на Тесею, тянущую их с Гектором к беззубой торговке любовными амулетами. Последний бросал на Матти жалобные взгляды, но та упорно делала вид, что ничего не замечает, слишком увлеченная красотами вокруг.

– Не отходи далеко, – шепнул мне Солярис, как всегда напряженный в обществе других людей. Он недоверчиво всматривался в лица прохожих, и то, что они не выглядели человеческими, будто угнетало его лишь больше. Пальцы так сильно сдавили мои, что оставили на них бледные выемки от когтей.

Настороженные, мы остановились на краю главной площади, в центре которой, как в сердце каждого поселения, цвело священное древо. Это было идеальное место, чтобы наконец поприветствовать свой народ. В конце концов, они все видели меня впервые в жизни. Следовало сказать хоть что-то, чтобы разбить оковы той растерянности, с которой на меня взирали сотни людских глаз.

Но затем они все вдруг закрылись. Люди начали кланяться.

– Драгоценная госпожа!

Чей-то крик, поднявший за собой и другие голоса, поразил меня и застал врасплох. Я думала, толпа пребывает в ужасе от моего появления, как от дочери тирана, залившего весь континент кровью, но ошиблась – толпа благоговела. И стоило людям поверить, что это и вправду я, как все вокруг снова пришло в движение. Солярис порывисто вцепился мне под локоть, готовый бежать, но люди схватились вовсе не за копья и вилы – они схватились за цветочные венки и украшения из оленьих рогов. Уже в следующую секунду те оказались у меня на голове, и на нос посыпалась пыльца медуницы.

– Да хранит вас поцелуй Кроличьей Невесты, драгоценная госпожа!

– Попробуйте наш слоеный пирог с вишней, госпожа!

– Какую песнь бардам спеть в вашу честь, госпожа?

В большинстве туатов, только заслышав имя Оникса, крестьяне добавляли «Кровавый король!», начинали плеваться и вспоминали Дикого. Но туат Дейрдре был моим домом – здесь мой род славили, как свой собственный. Туат был особенным, под стать королеве, основавшей его. Край людей верных, необузданных нравом, почитающих богов и те дары, что они им ниспослали. Такие же дети Великой королевы, как и я, пусть и по духу, а не по крови. Храбрые китобои, искусные кузнецы, мудрые вёльвы и могучие хускарлы – все они были здесь, тянули ко мне руки, салютовали и пели, приняв меня на своем торжестве со всем радушием.

Я улыбнулась, но улыбка эта быстро померкла от осознания, сколь велика моя ответственность перед всеми этими людьми. Возможно, к ним подбиралась очередная напасть, а я даже не знала, как защитить их от нее.