– Мне с тобой… Я рада, что мы здесь вдвоем, – признаюсь почти шепотом.

– Я тоже. Но было бы правильнее, если бы я тебя не брал.

– Нет, нет… Ты что? Если бы осталась дома, умерла бы, не зная, где ты.

– Машка…

– Мы всегда вместе, помнишь, Яр?

– Всегда.

– И здесь…

– Справимся, – заканчивает он за меня.

– Да, справимся. С тобой мне не страшно. А тебе со мной?

– Э-э… Как бы мне, в принципе, не бывает страшно, – привычно хорохорится.

– Ой, ну, конечно… Гроза района, – смеюсь.

– Не, гроза района – это ты, Титова. Я просто Божище Градский.

– Ярополк Великий, блин!

– Ага, – важно кивает. – И весь твой, святоша. Пользуйся.

– Я пользуюсь.

– Мало.

– Кому это мало? Мне хватает.

– Мне – мало.

– Ярик… Какой же ты… Ярик!

– Ага.

10. 9

Ярослав

Распечатываем вторую неделю. Скручивается восьмой день, девятый, десятый… Сука, десять суток! Десять чертовых суток! Оставаться вменяемым становится очень сложно. На мозги давит все и сразу. Замкнутое пространство, тишина, темнота… Стены будто сжимаются. Кислорода словно все меньше. Накручивает? Когда мы с ума сходить начнем? Или уже?

– Ярик… Яр… – шелестит Машка в шею.

Дыхание спирает, когда обнимает со спины. Всем своим идеальным телом прижимается.

Рота, подъем, блядь!

– Мм-м? – отзываюсь бессвязно.

– Не спишь?

Она совсем ни хрена не соображает, когда вот так касается губами моего затылка? Все волоски по телу дыбом встают. И не только волоски, да… Эрекции болезненная, раскаленная, ноющая. Член явно готовится к прочим херам отвалиться, если в ближайшее время не поместить его в благоприятную среду. Очень влажную, тесную и горячую благоприятную среду…

Просто жесть, так встрять!

– Яр?

– Не сплю, Маш, – произношу на выдохе, почти не размыкая губ. – Как я могу уснуть, если ты бубнишь в ухо?

– Ярик, миленький, я не могу уснуть. Поговори со мной.

Лбом в холодную стену негромко впечатываюсь. А хочется уже с размаху! Чтобы мозги наружу полезли. Если мое напряженное тело до «откидки» не разобьет какой-нибудь эпилептический тремор, поистине чудно будет!

Нервы на износе, но я, как обычно, уступаю святоше.

– Задавай тему.

– Может, в города сыграем?

Какие, нахрен, города?! Нам что, по пять лет?!

– Ха-ха, если только на раздевание.

– Яр…

– Одесса-ёб-ее-мама, – раздраженно даю старт.

– Анталия, – отбивает Машка с повышенным восторгом.

Горячим дыханием шею мне лижет.

– Ялта.

– Алжир!

– Рио-де-Жанейро, блядь.

– Олюдениз, – смеется и жмется еще ближе.

Ощущаю, как ее мягкие сиськи на моей спине расплющивает. Соски ее, черт возьми, чувствую.

Прикрывая веки, мысленно какие-то мудреные молитвы воспроизвожу. Главная из которых: «Не дай зафиналить в штаны».

– Яр! Так долго думать нельзя!

Я ее… Сейчас как втрамбую в матрас, все свои географические познание потеряет, Энштейн, мля!

– Десять, девять, восемь, семь, шесть… Думай-думай!!! Пять, четыре, три, два…

– Зверево!

– О-о-о… А это где?

– Хрен его знает. Где-то.

– Выдумывать нельзя, помнишь?

– Ничего я не выдумывал. Это небольшой российский город, – встретилось в сети и отложилось в памяти. – Играешь дальше, или спим?

– Играю! – почти верещит. В застывшей тишине этот звук как будто эхом расходится. – Оран!

– Неаполь.

– Мм-м, Люксембург.

И снова в меня сиськами бьется. Ладошками грудь сдавливает ­– аж дыхание выбивает.

Какие города? Не соображаю. Особенно, когда одна ее рука дерзко, типа, щекотно, отправляется в поход по моему животу.

– Я-я-я-ярик… – дразнит и торопит, гуляя пальцами все ниже. На автомате задерживаю дыхание и мышцы напрягаю. – Ого, ну у тебя и пресс, Градский! Можно под футболкой потрогать? Ты такой твердый… – да, пиздец, какой твердый! Ты даже не представляешь, какая радость… – Можно? Я-я-яр-р-р…