Мы с Наташкой никак не могли вспомнить, захлопнули ли ночью за собой входную дверь. Уж очень спешили. Если не закрыли, значит, охранники прошлой смены все же прислушались к нашей просьбе и наведались на участок Сафонтьевых.

Димка уверенно пошел к крыльцу. Оно, в свою очередь, оживлялось одной перилиной и тремя дощечками, выкрашенными в зеленый цвет, остальное было покрыто старой облупившейся желтой краской.

Надавив на кнопку звонка, Димка принял выжидательную позу и с большим интересом уставился на огромного паука, балдевшего в углу крыши крыльца после сытного обеда. При виде этого монстра, бодро подрагивающего мохнатыми лапами в собственном паутинном лабиринте так, словно он отплясывал в такт неслышной мелодии, у меня подкосились ноги, неудержимо потянуло присесть. Панически боюсь пауков.

– Ирка, держись за перила, ты меня со ступенек скинешь, – встряхнула меня Наташка. – Нашла, от кого в обморок хлопаться! Да ты этому мохноногому производителю на фиг не нужна. Индивидуальное частное предприятие «Тенета»! Дим, ты лучше постучи в дверь. Может, тогда откликнутся?

В это время обожравшийся «частник» вывалился из своей сети и повис на тоненькой ниточке паутины, раскачиваясь из стороны в сторону в опасной близости от моего лба. Кажется, я зарычала. Понимая, что через пару секунд меня временно парализует, воспользовалась предоставленными мне секундами и ломанулась в дверь. Даже в этот отчаянный момент помнила, что назад дороги нет – не лететь же вместе с Наташкой с крыльца.

Димка потом оправдал свои дальнейшие действия тем, что никогда не мог передо мной устоять, всегда вынужден был идти на поводу у моих желаний, в том числе и безумных. С этим можно бы и поспорить, но уж очень сильно он приложился к двери. Кому приходилось работать тараном – поймет. Все зависит от того, «что» или «кого» таранишь. В двери что-то треснуло… Или это в Димке? Во всяком случае, дверь распахнулась, а он с шумом распростерся на полу. Пользуясь случаем (предприняла попытку его удержать), я на мгновение припечаталась сверху, кувыркнулась через него и улетела к подножию лестницы.

Одна Наташка вошла, как королева. И, оценив обстановку, остановила свой королевский выбор на Димке, предоставив мне возможность выползать из спровоцированной мной ситуации своими силами. Я в общем-то не очень торопилась. Боялась услышать неутешительный прогноз здоровья Дмитрия Николаевича на ближайшую неделю.

– Дима, ты можешь говорить? У тебя что-нибудь сломано? – внимательно «ощупывая» его глазами на предмет выявления поверхностных повреждений, участливо поинтересовалась подруга.

– У меня вся жизнь сломана, – пожаловался муж, морщась от боли. – С первых минут знакомства с Ириной мучаюсь.

Я сразу вздохнула с облегчением. Если жалуется на побочные явления нашей семейной жизни – все в порядке.

– Ты хорошо постучал в дверь, Дима. Такой основательный грохот! Странно, что никто не спешит нам навстречу. Давай помогу встать. Фига себе! У тебя на лбу здоровенная шишка надувается. Это ничего, границы лба значительно расширились, можно дальше ума набираться.

Димка с трудом пытался подняться. Не охал, не ахал, не жаловался, но так при этом скрипел зубами, что мне стало страшно. А тут я еще прикинула, где мне следовало находиться в первые минуты после падения. На Наташкином месте, разумеется. Рядом с низвергнутым… в смысле, поверженным мужем. А я валяюсь тут, как любопытный сторонний наблюдатель. Исключительно из чувства стыда меня угораздило поползти под лестницу. Хотелось спрятаться и отлежаться там до лучших времен – пока спохватятся, не случилось ли у меня какого-нибудь вывиха, и не начнут жалеть.