Еще несколько мгновений – и я увидела мерцающее вдали пламя, более сильное, чем от свечи, и поняла: именно туда мы и направляемся. Мое сердце забилось чаще, я поспешила за Бесс.

Под факелом стояли стол и пустой стул. Я услышала шаги, и вскоре появился бифитер – высокий, с длинной черной бородой.

– Привет, Том, – сказала Бесс.

Я подняла повыше кипу с бельем, чтобы закрыть нижнюю часть лица, хотя от этого движения почувствовала боль в руках.

– Бесс, ты зачем пришла? Я тебя тут никогда раньше не видел. – Голос Тома звучал дружелюбно.

– Велено отнести свежее белье тому узнику из благородных, которого держат в южном коридоре, – пояснила она.

– Ночью?

– Завтра его будет допрашивать сам герцог Норфолк. Ты же знаешь, он не любит, когда от лордов и леди дурно пахнет.

Том ничего не сказал. Мое сердце забилось еще чаще. Я стояла, уставившись на пустой стул: не хотела встречаться с бифитером взглядом.

– Мать моя, да никак это Сюзанна! – вдруг радостно воскликнул он. – Вот так встреча!

Я стояла ни жива ни мертва.

– Я и не знала, что Сюзанна твоя подружка, – попыталась пошутить Бесс, но голос ее звучал напряженно.

– Мы не виделись больше года – верно, куколка? Ты все время в Бошаме да в Бошаме.

Я по-прежнему молчала и не двигалась. Словно вмерзла в пол.

– Ты почему не хочешь со мной говорить, а? – Том тяжело шагнул ко мне. – Неужели все еще сердишься из-за того, что было на Майский день?[16]

Я опустила кипу белья, почувствовав на щеках тепло факела, и чуть слышно ответила:

– Нет.

Я заглянула парню в лицо, увидела, как его карие глаза сверлят мои, и сложила губы в улыбку.

Как это ни странно, он улыбнулся мне в ответ щербатым ртом:

– Ты такая красотка, Сюзанна.

– Хватит болтать, Том. Нам нужно работать, – недовольно заметила Бесс.

– Да, конечно, я провожу вас в камеру, – сказал он, беря связку ключей.

– Не надо, – быстро проговорила Бесс. – Дай мне ключ, мы сами все сделаем.

– Но там темно, – настаивал он. – Факелы я не зажигал. Слушайте, а что это вы вдруг отказываетесь от помощи?

Ни я, ни Бесс не нашлись, что возразить. Мы молча последовали за Томом по нескольким коридорам. Его красная с золотом форма была заляпана грязью и кое-где порвана – я увидела это, когда он остановился, чтобы зажечь первый факел. Другие бифитеры, которых я видела, выглядели значительно более опрятно. Я подумала, что, вероятно, на ночные дежурства назначают далеко не самых лучших.

Том, идя по коридору к камере моего отца, напевал песенку. Время от времени он оборачивался и многозначительно улыбался, словно эта мелодия была мне знакома. Я каждый раз кивала ему, с ужасом думая: вот сейчас парень приглядится повнимательнее и поймет, что я вовсе не Сюзанна. Но, к счастью, этого не случилось.

Мне показалось, что мы шли чуть ли не вечность, но наконец Том остановился, запалил вделанный в стену факел от того, который держал в руке, и постучал в деревянную дверь.

– Заключенный, внимание! – громогласно объявил он. – Сейчас к вам войдут!

Том отпер ключом дверь, распахнув ее в темноту. Я вошла внутрь, а следом за мной – Бесс со свечой. В углу я разглядела тюфяк, а на ней – длинное неподвижное тело.

– Ты права, – заметил Том. – Здесь пованивает. Помощь вам нужна?

– Это женская работа, – твердо сказала Бесс. – Возвращайся-ка ты пока обратно, мы тут пробудем минут десять, не меньше.

Том крякнул.

– И то верно. Не полагается покидать пост надолго. – Он подался назад и закрыл дверь. Я услышала, как повернулся в скважине ключ.

Бесс поставила свечу на пол рядом с дверью и выхватила белье у меня из рук.