Светловолосый вернул меч в ножны.

– Просто небольшая ссора между друзьями, – пояснил он ярлу. – Торговле не мешает. Мы с товарищами будем счастливы уладить это дело где-нибудь за пределами города.

Ярл поколебался, затем тоже кивнул, не обращая внимания на крики шведов, склонившихся над телом своего предводителя.

– Плати деньги и забирай своего попа. И хватит шуметь, эй, вы там. Когда хочешь кого-то обозвать, сначала научись уворачиваться. Если недовольны, пожалуйста, можете драться. Но не здесь. Плохо для торговли. Давайте подходите, кто там следующий?

Когда христианские священники обнялись, а светловолосый вернулся к горстке ощетинившихся оружием бойцов, Шеф почувствовал, что его толкают на насыпь. На мгновение его охватила паника, как актера, забывшего свою роль. Затем, увидев суетящегося впереди Никко и встревоженного Карли позади, он вспомнил, что должен делать.

И начал медленно стаскивать грязную шерстяную рубаху.

– Что тут у нас? – спросил распорядитель торгов. – Сильный молодой мужчина, может выполнять простую кузнечную работу, продают его какие-то утконогие… Да без разницы, кто его продает.

Шеф швырнул рубаху на землю, поправил на груди серебряный амулет Рига и напряг мускулы, подражая поведению крестьянских батраков при найме. Солнце высветило на спине старые шрамы от порок, которым много лет назад подвергал его приемный отец.

– А он смирный? – выкрикнул кто-то. – Он совсем не выглядит послушным.

– Раба можно сделать послушным! – закричал Никко, стоявший рядом с распорядителем торгов.

Шеф задумчиво кивнул, подходя к ним. При этом он аккуратно расправил пальцы левой руки и сжал их в кулак, большим пальцем прикрывая вторые суставы указательного и среднего, как показывал Карли. Это должно смотреться эффектно. Не толкотня и не возня.

Выдвинув вперед левую ногу согласно наставлениям Карли, он нанес левой рукой короткий боковой удар, подкрепляя его всем весом тела и как бы стараясь бросить кулак за свое правое плечо. Левый хук пришелся не в челюсть Никко – Карли не советовал так делать начинающему, – а в правый висок. Грузный мужчина, не ожидавший удара, сразу же рухнул на колени.

Шеф схватил его за ворот, поднял на ноги и развернул лицом к толпе.

– А вот утконогий! – крикнул он по-норманнски. – Болтает много. Ни к чему не пригоден. Сколько за него дадите?

– А я думал, это он тебя продает, – раздался голос.

Шеф пожал плечами:

– Я раздумал продаваться. – Он обвел взглядом толпу, стараясь заворожить ее своим единственным глазом.

Что делает человека рабом? По большому счету только его согласие. А раба, который вовсе не согласен, вовсе не подчиняется, можно убить, но он не стоит даже гроша. Шеф заметил небольшую стычку на краю рынка – это сын и племянники Никко спешили на помощь, но Карли со сжатыми кулаками загородил им дорогу.

– Ладно-ладно, – зарычал ярл в самое ухо Шефу. – Вижу, что из вас двоих ни одного не продашь. Но я тебе вот что скажу: ты все равно должен заплатить сбор, а если не сможешь, ваши жизни и будут платой.

Шеф огляделся. Опасный момент. Он рассчитывал увидеть дружеское лицо несколько раньше, но, похоже, встреченные на дороге датчане не успели разнести весть. Теперь придется самому договариваться с ярлом. У него в собственности осталось только две вещи. Одной рукой он сгреб серебряный амулет – это последняя надежда. А предпоследняя?

Гунгнир воткнулся в дерн у его ног. Карли, сияя и потирая костяшки пальцев, радостно кивнул ему. Шеф потянул копье на себя, чтобы показать высокомерному ярлу руническую надпись и попробовать сторговаться.