- Доброго здоровья! – сказал Лёшка и поклонился, быстро зыркнув глазами по горнице. Он тут же приметил червленый каплевидный щит княжьего дружинника в углу, сложенную на лавке кольчугу, лежащую поверх неё тяжёлую саблю в ножнах и островерхий шелом с наносником.

Всё это воинское богатство выглядело не новым, изрядно послужившим своему хозяину во многих передрягах, но было в добром состоянии. Хоть сейчас облачайся, подпоясывайся - и в поход.

«А где же конь? – подумал Лёшка. – Он что же, пешком пришёл?»

- Здравствуй, Алексей свет Леонтьевич, - незнакомец улыбнулся, показав нехватку двух зубов вверху с левой стороны. – Ого, как вырос. Не узнать! Думаешь, наверное, где мой конь, раз такое оружие да кольчуга с шеломом на лавке? Продал я его, старый уже был. Ничего, нового купим. А, как мыслишь, Любава?

- Будет нужен – купим, - ответила мама. – Отчего не купить? Если заработаешь.

Незнакомец весело рассмеялся.

Лёшке его смех пришёлся по душе. Смех был искренним, открытым. Так смеются добрые люди.

- Познакомься, Алёшенька, - сказала мать. – Это вуй[1] твой троюродный, Горазд. Помнишь, я тебе рассказывала?

- Вуйко Горазд! – воскликнул Лёшка. – Помню! Ты мамкин брат троюродный, порубежник, на заставе служишь!

- Служил, Алёша, служил, - дядька покосился о пустой рукав. – Но ничего. Повоюем ещё.

- Хватит, навоевался, - сказала мама. – Давай-ка просто поживи. Алёша, руки мыл? Зови сестёр, они в огороде, мойте руки и снедать, пока суп горячий. Второй раз собирать на стол не стану.

Горазд остался жить у них. Из его скупых рассказов Алёша узнал, что семья дружинника – жена и двое детишек - погибли при крупном набеге половцев прошедшей весной.

- Никто не ждал, что поганых будет столько. Лазутчики наши обманулись. Бывает. Но нам эта ошибка стоила дорого – в сече на границе полегла вся застава, там я и руку потерял. Хорошо хоть от природы левша – шуйца у меня за главную руку, - он невесело усмехнулся. – Вместе с рукой и семью. Спалил враг наш городок дотла, кого не убили – в полон забрали. Жаль, не моих - выкупил бы. Да, жаль…

Потом баяли, что это была месть за наш поход, что год назад случился. Слыхал о нём?

- Слыхал, - кивнул Алёшка. Да и кто из рязанских мальчишек, грезивших битвами, походами и воинской славой не слышал!

В прошлом шесть тысяч семьсот двенадцатом году, в апреле месяце, когда земля подсохла после весенней распутицы, незадолго до страстной седмицы, рязанский князь Роман Глебович собрал дружину и нежданно для всех, в одиночку, двинулся на половцев. Это было дерзко, поскольку сил у князя для такого похода явно недоставало.

Однако, затея удалась.

Как раз потому, что случилась для всех нежданно, князь ни у кого не просил помощи, сам поход задумал и осуществил. А то, что нежданно для друзей, будет таким же и для врагов. Хотя какие у князей русских друзья – одни союзники временные, готовые предать в любой момент и переметнуться на другую сторону ради сиюминутной выгоды…

Междоусобица гуляет вольно по Руси, льёт кровь людскую, как водицу, и не видно ей ни конца, ни края.

Но бывают и светлые моменты. Как этот поход князя. Посекли крепко степняков, взяли знатную добычу – оружие, ткани, табуны коней, гурты волов, отары овец. Самое важное – освободили сотни христианских душ, которые томились в половецком плену.

- И как раз на страстную седмицу, в Великую среду! – рассказывал Горазд. - Не иначе Господь помог вместе с Пресвятой Богородицей – уж больно удачно да ловко всё вышло. Так наш поп дружинный говорил, про помощь Господа с Богородицей. Я там был, самолично на тот свет не одного поганого отправил. Весело сходили, чего уж. Вот и вернулось нам веселье это через год, - он опустил голову, задумался. Поднял, сверкнул глазами: