Марк ухмыльнулся, глядя на меня с высоты своего роста. Находясь так близко, он ощутимо возвышался, и я ненавидела тот факт, что мне приходится задирать голову, чтобы посмотреть в его наглые глаза, в зрачках которых сейчас играет явная смешинка.

— Закрывал хвосты из-за тренировок, — произнес он скучающим тоном. — Старуха наконец-то отпустила меня на радостях. Буду вечно благодарен некому Артемию за его рождение, — его глаза закатились так высоко, что на какой-то момент я увидела чисто белки. — А тут ты трешься у дверей библиотеки, которая должна быть уже закрыта. Стало любопытно, и я пошел за тобой.

Сердце грохотало в груди, намереваясь выпрыгнуть и убежать прочь от нахально-прожигающего взгляда. Но, стараясь не показывать свой страх, я только выше вздернула подбородок и спросила:

— Как много ты слышал?

Он выждал паузу, прежде чем убить меня одним лишь словом.

— Всё, — сказал он, широко улыбаясь, и пока я захлебывалась собственными эмоциями, он подливал масла в огонь, — я стоял буквально у тебя за спиной. Нас разделял лишь дряхлый шкаф с книжками.

Воздуха не хватало, а по коже пробежались волной колкие мурашки. Я не могла придумать ни одной контр фразы в свою защиту, готовясь к самому масштабному высмеиванию и унижению в своей жизни.

— Что ты хочешь? — спросила я еле слышно.

— Для начала я хочу, чтобы ты мне все подробно рассказала. И вот еще, — он вынул из заднего кармана джинс свернутый в четыре раза, уже знакомый лист, при виде которого сердце рухнуло вниз. — Почему-то мне кажется, что ты имеешь к этому отношение.

7. Глава 7

Вам когда-нибудь приходилось играть в игру под названием «Пол - это лава»? Мне – нет. До этого момента. Я не успела убежать, скрыться или, скрестив пальцы, громко заявить, что не играю. И поэтому сейчас я тону. Увязаю в раскаленной жидкости, плавлюсь заживо в собственном позоре, бормоча каждое слово.

Конечно, я не рассказываю Вяземскому всех подробностей в красках и деталях. Хотя эти самые «подробности» он и так слышал собственными ушами.

Взгляд прикован к листу с фрагментом главы в его руках, на который он с любопытством постоянно поглядывает. Усмешка не сходит с его губ. Наверное, он облил их суперклеем, и теперь они останутся в таком положении навечно, как напоминание моего триумфального провала.

— В такую нелепую ситуацию могла попасть только ты, — он делает несколько шагов ближе, и вот я уже чувствую спиной прохладную стену. — Дважды.

В какой момент я начала отступать? В какой момент все вообще вышло из-под контроля?!

— Откуда это у тебя? — я указала подбородком на свою главу.

— Стащил со стола препода, пока его не было в кабинете, — я с тоской во взгляде проследила, как он укладывает свернутый лист обратно в карман. — Мне показалось это занятной находкой: строчки эротического содержания, да еще с красными пометками.

Я могла попытаться вырвать листок. Хотя, кого я обманываю? Он же спортсмен, а у них с реакцией явно лучше, чем у меня- книжного червя.

Марк навис надо мной, преграждая единственный путь к отступлению собственной рукой, которой уперся в стену.

Серо-голубые глаза смотрели в самую душу, перемалывая её на мелкие кусочки, вызывая дрожь по телу. Последние капли цитрусовой горечи, к сожалению, покинули легкие, и её место стремительно стал занимать аромат пломбира. Слишком сладкий, ужасно приторный запах. Теперь я поняла, почему после разговора с Марком я чувствовала себя грязной. Создавалось ощущение, будто ты весь с ног до головы вымазался, как ребенок в липком мороженом.