– Ты прав,– неожиданно согласился воин,– Хоть мы давно уже не те, с кем когда-то воевали кремлевские, а совсем другой народ. Но ты прав.

– В чем? – с опаской поинтересовался семинарист.

– В том, что нам бы полагалось больше знать о био. Ведь именно благодаря роботам нам удалось выстоять на этой враждебной земле.

– Вот как? Вы все-таки умеете договариваться с ними?

– Нет. Но, видимо, наши предки умели. Именно биороботы прикрывали посольство, пока его укрепляли, превращая в Бункер. Это было в самом начале, две сотни лет назад,– вокруг была радиация, и не утихли еще сражения Последней Войны. Наших предков, выходцев из враждебных вам стран, ненавидели люто и уничтожали беспощадно. Нас было мало, а оружия тогда было море, и каждый считал своим долгом выпустить очередь или пальнуть из гранатомета по вражескому посольству. И только био сумели тогда защитить нас, организовав мощную оборону. Потом началась ядерная зима, людям стало не до мести, да и Бункер уже был построен. Разношерстный люд, населивший его, в стремлении выжить сплотился и постепенно превратился в новый народ – вестов. И все это происходило под прикрытием союзных нам био.

– Био прикрывали американское посольство? Не знал. Удивительно, но вполне объяснимо. И что же случилось потом?

– Био ушли. Но мы уже могли сами за себя постоять.

– Но почему они ушли, если у вас все так удачно складывалось?

– Никто не знает. Наша беда еще в том, что мы слишком погрузились в проблему выживания. Мы стали хорошими воинами – но потеряли многие из наших знаний, в том числе и прежние языки. Мы, потомки разных народов, были вынуждены находить общий язык – и это был вражий, ваш язык. Историю нашей борьбы тоже никто не записывал. Да и собственную писменность спустя первые полвека весты утратили. Тогда считалось, что, в первую очередь, нужно знать язык и грамоту врага. К нам попадали пленные из местных. Мы приказывали – и они учили. Учили старших, учили детей. Дети хорошо схватывают то, что полезно. Полезен был ваш язык. Ушли из жизни старшие поколения – и языки предков стали для детей «мертвыми». Спохватились, когда прошло еще полвека. Да никого из тех, кто помнил, что да как, уже не осталось. Были бы живы старики – другое дело. Да только не доживал никто до старости. Вот и пришлось осваивать новую грамоту – и это была уже грамота врага. Так что мы многого не знаем – даже о самих себе.

– Да уж. – пробормотал Книжник. Про себя же подумал: как же это здорово – что обитатели Кремля в этом хаосе сумели сохранить и продолжают оберегать хоть какие-то крупицы былого знания! И как это худо – потерять связь со своими корнями. Нет, он просто обязан помочь Зигфриду и его народу!

– Послушай, Зиг. – заговорил было он, но вест вдруг отвлекся от созерцания пространства, захваченного Полем Смерти, и уставился на спутника, но как-то странно – будто глядя сквозь него. Жуткий был взгляд, нечеловеческий, что, наверное, и случается, коли примешь эту самую Капсулу смерти.

– Там что-то происходит,– сказал воин, с прищуром глядя на ближайшее здание, давным-давно развороченное прямым попаданием то ли снаряда, то ли ракеты,– А ну за мной – посмотрим!

Не задавая лишних вопросов, семинарист поспешил за вестом. Делать нечего – приходится доверять его особому чутью, подаренному смертельным снадобьем. Уже на ходу Зигфрид выдернул из ножен меч – и прибавил шагу, продолжая, тем не менее, двигаться почти бесшумно. Книжник начинал уже задыхаться от бега, в последний момент только вспомнив, что у него больше нет оружия – если не считать последних трех отравленных стилосов. Но не оставалось времени, чтобы испугаться,– воин уже перепрыгивал через груду обвалившегося кирпича, врываясь в темную неизвестность глубокого провала в стене чудом устоявшего полуразрушенного здания.