– Стоп… А это еще что такое?

Ход разветвлялся на два почти одинаковых тоннеля.

– По какому идти-то? – глухо спросил Книжник.

– Не знаю, – растерянно сказал Хельга, протискиваясь рядом. Подсветила свечой, удивленно ойкнула. – Этого раньше не было!

– Не укреплен, – заметил Книжник, пролезая в правый ход и осматриваясь. – И похоже, свежий.

– А тут обвал, – донеслось из соседнего. – Не пройдем мы здесь.

– Значит, вариантов нет: через этот, новый, идти надо, – сказал Книжник. – Только куда он ведет?

– Не знаю… Туда же, наверное. Может, его прорыли, когда первый лаз обвалился? В обход.

– Может, и так… – Книжник поежился. Не нравился ему этот лаз. Стенки какие-то гладкие, будто землю специально прессовали. Оно, конечно, правильно – против обвалов, вместо деревянных подпорок. Да только лопатой да мотыгой эдак не сделаешь. – Ладно, я вперед. Не отставай…

Он стал пробираться на четвереньках по этому ходу, который оказался куда ниже прежнего. И чем дальше он залезал в этот странный туннель, тем большее ощущал беспокойство. Особенно смущало это гладкое, почти идеальное поперечное сечение. И будто отполированная поверхность, по которой вдруг начали мерзко скользить руки и подошвы, мешая двигаться дальше.

– Эй, Хельга! – позвал он. – Посвети!

Девушка подобралась поближе, протянула свечу.

Книжник глянул на свои руки и ахнул. С пальцев обильно стекала прозрачная тягучая слизь.

– О, черт… – пробормотал он. – Это еще что такое?!

Он не успел услышать ответа. Ощутимо задрожала земля. И теперь куда явственнее стала ощущаться эта мрачная удушливая глубина. Далеким фоном то ли послышался, то ли почудился приглушенный рев, будто лившийся отовсюду. Треснули гладкие стенки, на голову посыпалась земля. И тут же, будто взорвавшись, лопнула за спиной эта гладкая, отполированная стена. Взметнулись клочья потревоженной почвы. Что-то огромное, но невероятно подвижное стремительно полезло в пространство тоннеля.

Тут же пришло леденящее душу понимание: никакой это не тоннель.

Это нора.

А это нечто все лезло, извиваясь и сокращаясь, помогая себе бесчисленными, непропорционально тонкими конечностями. В пыли, в испуганно трепещущем свете свечки мелькнули гибкие усы-антенны, сверкнули металлическим отблеском сегменты кошмарного тела.

И тут же, упав, погасла свеча.

Одному Богу известно, как им удалось преодолеть этот проклятый тоннель, оказавшийся жуткой ловушкой. Ноги и руки скользили в стекающей по стенкам слизи – но они неслись вперед, как, наверное, никогда в жизни. Нет лучшего погонщика, чем животный ужас, страх неминуемой гибели. Книжник сам не понял, как, протиснувшись в узкий лаз вертикальной отдушины, очутился на поверхности, в каких-то темных руинах. Как выхватил из осыпающейся ямы подругу. Как принялся, задыхаясь от страха, заваливать лаз тяжелыми булыжниками, которые вдруг заплясали под ногами, будто макеты из папье-маше. Как полез из расщелины сегментарный ус-щупальце, как он суетливо дергался, пока внизу кто-то огромный плотоядно чавкал и булькал слюной. Как в каком-то истерическом порыве он бросился на этот чертов ус с куском арматуры – и принялся бить и ломать его, пока эта мерзкая штука не уползла назад, в мрачное подземелье.

Только после этого, совершенно опустошенный и разбитый, Книжник рухнул среди камней, закрыв глаза ладонями и пытаясь перевести дух.

– Что это было, Ник? – бесцветным голосом спросила Хельга. Она тихонько присела рядом, будто боясь потревожить все еще дрожащего после пережитого приятеля.

– А кто его знает, – не открывая глаз, проговорил Книжник. – Мало ли на Земле тварей развелось…