У пятницких тоже имелся посад-поселок, только вот вчера его буквально разнесли по жердочкам буйные дикари нео. Воевода Твердислав, поддержанный многими кузнецами и воинами, как-то предложил на Совете восстановить кремлевскую стену, и, хотя работа предстояла грандиозная, его предложение одобрили, и вот уже строили частокол меж Пятницкими воротами и Погорелой башней. Два частокола, между ними – камни да земля, вот и стена. А сверху – пищали, пушки. С южной-то стороны Кремля в этом смысле проблем особых не было: от седой старины сохранились и башни, и остатки стен – прясла, так что за три лета управились бы. Это с юга. А вот с севера, где «блюдечко», – увы! Там нужно было все возводить заново, и стены, и башни. Работа, конечно, тяжелая, долгая – но она того стоила, тогда можно было бы не ютиться по башням, а поставить избы внутри кремлевских стен. А что – население-то росло, девки выходили замуж, рожали исправно, так что лет через десять – вполне мог бы появиться Коломенский Кремль. Как раз на месте того, древнего.

Спустившись вниз, к заболоченной почти до полной непроходимости речке, Ратибор спокойно зашагал по недавно обновленной гати, проложенной весьма хитро – не по прямой, а зигзагами, и обозначенной целой системой условных знаков и вешек. Знаки эти в Кремле ведали те, кому это было надо: кто-то хаживал за рыбой, кто-то – за грибами да ягодами, а кое-кто – рвал на болоте кувшинки, дарил девчонкам на венки.

Получалось, что и дикари нео как-то прошли… откуда-то узнали знаки. Хотя… Молодой человек наморщил было лоб, но тут же неожиданно для себя рассмеялся. А с чего он вообще взял, что дикари пришли именно с севера, со стороны болот? Спокойно могли явиться и с запада, и с востока, и с юга, так же спокойно обойти башни: гуляй – не хочу, общей-то стены нет!

Все так, да. И, тем не менее, какие-то смутные сомнения не отпускали до конца Ратибора, смутные сомнения и неопределенное предчувствие чего-то нехорошего. Ну ведь никогда раньше дикари не нападали летом! Только зимой.

Оп!

Погруженный в свои мысли, юноша отмечал путь чисто машинально – все ж таки был проводником, знал и тропы, и вешки, и как ходить. Но тут как-то не уследил, что ли, вернее, – заметил, но поздно: на небольшом, вытянутом в длину, островке, как раз на пути – кто-то прятался!

Кто-то притаился за высокими побегами папоротников, по-осеннему буровато-желтых. Кто-то такой же бурый, больше сажени в длину, лежал, не шевелясь, выслеживая жертву. Видать, собрался напасть.

Ратибор недобро прищурился – ну, ну, давай! Теперь уже поздновато прятаться: хотели б взять на стрелу – давно взяли бы. Значит, нет у этой твари стрел. А против когтей да клыков – добрый клинок надежней надежного! Жаль, меч не взял, неудобно с ним по болотам, по кочкам прыгать, а вот нож, конечно же, не забыл, даже два прихватил. Один – за поясом, длиною с локоть, второй – чуть покороче, засапожный. Оба – острые, закаленные – кузнецы Пятницкой башни для своих ковали на совесть.

Шаг… еще шаг… Теперь – схватиться рукой за поникший ствол болотной ивы – вроде бы как поудобнее выбраться. Другую руку – на нож… А теперь – для притаившегося – самый удобный момент – напасть. Сейчас, сейчас он дернется, прыгнет… и получит острое лезвие в брюхо. Или в шею – как уж пойдет… Ну!!!

А не пошло никак!

Никто не дернулся, не прыгнул: неизвестная тварь, как за кустами лежала, так и продолжала лежать, и объяснение этому могло быть только одно – мертвечина.

Ну, конечно – труп!

Болотник!

Рат подобных видел, правда, не здесь, а далеко от башен, по пути в торговую (еще ее называли Мертвой) зону.