– Элина Константиновна, нам придется нанести еще один визит в вашу квартиру. Завтра. С криминалистом. Пусть он посмотрит сейф.

– Хорошо. Вы заберете иконы на экспертизу?

– Если и заберем, то не завтра.

Если эти иконы представляют на самом деле такую огромную ценность, то забрать их – это значит взять на себя ответственность. Тут лучше подстраховаться дополнительными бумажками.

В голове мелькнула нехорошая мысль, что соседство этих икон, пусть даже и спрятанных в сейфе, и Элины – не самое благоприятное. Для Элины.

Но, с другой стороны, иконы же целы. Они пролежали в этой квартире около тридцати лет, а теперь... Убийца о них не знал? Не смог открыть сейф? Как нужно Петру сейчас заключение криминалиста! Получит он его в лучшем случае через несколько дней, а хочется уже сейчас!

– Скажите, а Валентин Самуилович никогда не боялся, не высказывал опасений о том, что такая ценность хранится дома?

– Но о ней же никто не знал. Чего бояться? И потом, у нас приличный дом. С охраной.

Если под охраной понимался консьерж, который не в состоянии опознать человека, то про охрану – это, конечно, смелое заявление. Но спросил Петр о другом.

– Но он же мог сказать об иконах кому-то, если вел переговоры о том, чтобы передать ценности музею?

– Мог. Но об этом лучше узнать у Виктора.

– А при чем тут Виктор Эммануилович?

– Он помогал Валентину Самуиловичу в этом вопросе.

– То есть, племянник вашего мужа знал об иконах?!

– Ну да.

– Вы же сказали, что о них никто не знал!

– Но это же Виктор! Он свой.

Петр шумно выдохнул, в один глоток допил остывший кофе. Ну да, никто не знал. Кроме Виктора. Кроме еще каких-то людей, с которыми Виктор или профессор – или оба! – вели переговоры о передаче икон в музей. А так – никто. Вообще никто!

– Но ведь иконы же на месте, – тихо и как-то робко нарушила тишину Элина. – Значит, это не их собирались… украсть.

– Поварницын знал об иконах?

– Нет!

– Точно?

– Вы все-таки подозреваете Женю, – с упреком сказала Элина.

– Это моя работа – подозревать, – буркнул Петр. – А он делает все, чтобы его подозревали. Элина Константиновна, я вас прошу. Нет, я вам дам добрый совет. Не выгораживайте его. Если он знал об иконах…

– Не знал, – твердо ответила Элина. – По крайней мере, мне об этом ничего не известно. – Петр вспомнил, что застал Поварницына именно в профессорском кабинете, и нахмурил лоб, а Элина торопливо продолжила: – Во-первых, они очень редко общались. Во-вторых, их общение в основном касалось… ну, семейных дел.

– Точнее, все сводилось к высказыванию Поварницыным претензий?

– Можно сказать и так, – вздохнула Элина. – Но я не думаю, что, учитывая, какие были у них отношения, Валентин Самуилович стал бы рассказывать Жене об иконах. Да и потом – Женя в этом совершенно не разбирался. Вот Виктор – другое дело.

– А племянник вашего мужа разбирался в иконах?

– Ну, не именно в иконах, а вообще. У Виктора профильное образование, достаточно общее, но он разбирается в предметах искусства и старины.

Петр помолчал, потирая щеку.

– Петр Тихонович, давайте я нам еще кофе сварю?

– Давайте. Заодно припомните, может, у вас тут где-то потерянная янтарная комната припрятана. Ну, так, невзначай.

Элина рассмеялась и пошла варить кофе. А Петр достал телефон, чтобы позвонить криминалистам и договориться на завтра.

5. Глава 4.

– Итак, повторяю вопрос – о чем вы хотели со мной поговорить, Петр Тихонович?

– Почему у меня такое ощущение, что это вы ведете допрос, Элина Константиновна?

Она спрятала улыбку за чашкой свежесваренного кофе и даже предприняла попытку скромно потупиться – без особого успеха.