Наскоро перекусив, Владимир Вольман направился вАлександровское ремесленное училище. Пошел уже пятый год, как он работал штатным смотрителем, иначе – руководил училищем. Просто так на столь ответственную должность не поставят, требовалось заслужить. Обычно ее занимают люди, прошедшие университетский курс. Но Владимир Вольман окончил лишь гимназию, зато имел десятилетний педагогический опыт работы и был выдвинут директором училища, как педагог, «отмеченный ревностью к службе, имеющий хорошее поведение и обладающий широкими знаниями».

Назначение на столь высокую вакансию Вольман воспринимал как колоссальное доверие со сторон руководства, а потому следовало ему соответствовать. Его должность включала многочисленные административно-хозяйственные мероприятия, в число которых входило руководство учебным процессом, а при необходимости – он давал советы учителям, следил за ходом преподавания и обеспечивал учащихся учебной литературой и книжными изданиями. А кроме этого надлежало вести бухгалтерские и хозяйские дела. Все эти дела подразумевали, что он должен находиться в училище неотлучно.

В год он получал всего-то четыреста рублей, лишь немногим больше, чем обыкновенный учитель. Преимущество заключалось в том, что штатный смотритель являлся государственным служащим и производился в классные чины, значит – награждался медалями, а то и орденами. Нередко смотрители получали дополнительные денежные пособия, а то и пенсии, что немаловажно.

Но жалования смотрителя на многодетную семью не хватало, а потому Владимир Вольман затеял небольшое ремесло и в свободное от службы время принимал заказы на разного рода слесарную и кузнечную работы.

За неделю до ограбления к нему пришел ювелир Николай Максимов, которого он хорошо знал по прошлым заказам, и попросил сделать клещи с большим рычагом для растяжки колец и для поднятия тяжести не менее чем в тридцать пять пудов[18]. Столь серьезный инструмент вполне можно было использовать для взмывания самых крепких дверей. Такое явное совпадение Вольмана насторожило. Невольно закралась мысль: «А что, если Николай Максимов причастен к краже чудотворных икон из Богородицкого монастыря?»

В Александровское ремесленное училище в этот день он уходил с тяжелым сердцем. Не отпускала мысль, что в своих предположениях он прав. Стараясь не поддаваться унынию, Владимир Вольман кое-как доработал до конца дня, а потом направился в полицейский участок, где его, тщательно опросив, отвели к судебному следователю по важнейшим делам Александру Шапошникову.

На Владимира Вольмана судебный следователь произвел самое благоприятное впечатление: внешность весьма располагающая, интеллигентен, доброжелателен. Перед таким хочется непременно исповедоваться.

– У вас, как мне сообщили, имеются сведения, которые могут пролить свет на ограбление Богородицкого монастыря? – любезно поинтересовался Александр Шапошников, когда свидетель расположился за столом напротив.

– Имеются, – сглотнув, отвечал Вольман. – Я работаю смотрителем Александровского ремесленного училища…

– Мне это известно, – учтиво улыбнулся следователь, дав понять, что следует переходить к показаниям.

– Ага… Я иногда со своим помощником Евсеем беру заказы на слесарные и кузнечные работы. Опыт у меня в этом деле большой… Кое-что умею. Одному нужно замок починить, другому вырезать что-нибудь из жести, третий хочет, чтобы я ему ручку дверную смастерил. В общем, работы хватает. А тут двадцать второго июня приходит ко мне старый знакомый – ювелир Николай Максимов, – и заказывает клещи для растяжки колец с большим рычагом. Да такие, чтоб с их помощью можно было тяжесть до тридцати пяти пудов поднять. Я еще тогда подумал: «Что же это он ими поднимать будет?» А потом, когда ограбление Богородицкого монастыря случилось, я подумал, а вдруг он это сделал? Такими клещами тяжелую церковную дверь с запорами поломать несложно.