Танцевать она всегда любила, даже несколько лет училась танго и бачате, пока не осталась без партнера. 

“А ведь я буду ходить на балы, приемы, светские рауты... – подумала она. – Настоящие, где дамы в роскошных длинных платьях, а кавалеры галантно за ними ухаживают. Только ради этого стоило здесь переродиться!” 

– Вы не против, леди Доминика? – донеслось до нее сквозь грезы. 

Вероника очнулась и обнаружила, что все выжидающе смотрят на нее. Чтобы не выдать свою рассеянность, она согласно кивнула, и учителя принялись задавать вопросы. 

К счастью, спрашивали о самых обычных вещах, и цель была одна: узнать, помнит ли она хоть что-нибудь. Вероника очень старалась не выглядеть полной бестолочью, но почти на все приходилось отвечать: “не знаю”, “не помню”, “не уверена”. 

Промучив девушку целый час и не добившись ничего вразумительного, они пришли в отчаяние. Одна из дам, пожилая, сухая и строгая, окинула бедолагу недовольным взглядом сквозь пенсне и сообщила, что не согласна с авантюрной затеей и что место Доминике не на балу, а в лечебнице. 

– Выпускницы покидают нас, получив хорошее образование и безупречное воспитание, – презрительно проговорила она. – А девица, незнакомая с правилами этикета и не помнящая даже своих родственников, станет пятном на репутации гимназии. 

– Мы должны принять во внимание, что выпускные экзамены уже позади, – возразила директриса. – И Доминика выдержала их вполне удовлетворительно. Знания, вашими стараниями здесь усвоенные, никуда не делись и вернутся вместе с памятью. 

– Согласен, было бы преступно лишать девушку первого в ее жизни бала из-за досадного происшествия, – поддержал ее второй мужчина, аккуратный толстячок с добрыми глазами и залысинами надо лбом. 

Молчавший все это время симпатичный учитель танцев задумчиво рассматривал Веронику. Казалось, он прикидывает, можно ли за две недели научить этого гиппопотама хотя бы нескольким простым па. 

– Вероятно, мне предстоит больше всего работы, – вздохнул он, заставив ее стиснуть зубы от обиды. – До бала всего ничего, а нам придется начать с азов.  

– И мне, вряд ли эта юная особа помнит, как следует себя вести благовоспитанной девице, – сказала дама в пенсне. 

“Неужели выгонят? – мысленно ужасалась Вероника, пока они обсуждали ее так не к месту случившийся недуг. – Что тогда будет? Наверняка родители Доминики придут в ярость”. 

– Пожалуйста, дайте мне шанс! – не выдержав, взмолилась она. – Я готова заниматься день и ночь, чтобы попасть на бал. Если это возможно, буду ходить на дополнительные уроки. Я буду очень стараться, обещаю! 

Брови директрисы от удивления поднялись, сложив лоб гармошкой. Учителя зашептались. Такого прилежания от недотепы Доминики никто не ждал. Но Веронику эта реакция воодушевила еще больше, мотивируя в лепешку разбиться, но показать, на что она способна. 

– Пожалуй, я предоставлю вам такую возможность, ведь в моих уроках вы нуждаетесь сильнее чего бы то ни было, – ледяным тоном промолвила преподавательница этикета. – Если, конечно, мы все-таки решим продолжить вас обучать. 

Вероника бросилась было горячо благодарить, но директриса жестом велела замолчать и возвращаться к себе, ждать, пока объявят о принятом решении. 

Взяв с подопечной обещание молчать, госпожа Эббет больше с ней церемониться не стала. Даже не потрудилась сообщить обо всем лично, а прислала наставницу – как поняла Вероника, эти женщины следили за порядком и обеспечением нужд пансионерок, не связанных с учебой. 

Та, что явилась с новостями, держалась учтиво и даже приветливо. Эта спокойная милая женщина с готовностью отвечала на вопросы и обещала помогать всем, что только в ее силах, однако почему-то казалось, будто она делает это по долгу службы, а вовсе не из искреннего сочувствия.