– Партизаны пустили под откос состав с лесом, – хмуро сообщил он. – Теперь сто кубометров превосходного кругляка валяются под насыпью. Кто будет грузить его, после того, как восстановят узкоколейку? А главное – за чей счет?!

Молодцы партизаны! Подпортили князю коммерцию. Правильно, неча русский лес вывозить в Немчурию.

– Я могу как-то помочь, ваша светлость?

– Хм… Пожалуй, Базиль… – неуверенно проговорил князь. – Я попробую договориться с комендантом, чтобы нам выделили группу заключенных и охрану, но…

– Не стоит обращаться с этим к коменданту, – сказал я. – Он вот-вот будет снят с должности и вряд ли захочет принимать решения, которые могут печальным образом отразиться на его судьбе.

– Что же тогда делать?

– Обратимся к городскому голове.

– К Черепенькину?

– К нему. У него наверняка есть люди, из числа тех, кто приговорен к принудительным работам за мелкие административные нарушения. Это не заключенные из концлагерей, им охрана не полагается. Уверен, что направление данных лиц на ликвидацию последствий злодейской вылазки, комендант утвердит не глядя.

– Замечательная мысль, Базиль! – сразу приободрился Сухомлинский. – Возьметесь решить эту проблему?

– И даже лично прослежу, чтобы эти тунеядцы все сделали, как надо!

– Буду перед вами в долгу.

– Однако потребуются некоторые расходы, Аскольд Юрьевич, – сказал я. – Черепенькин задаром людей не выделит, да и рабочих нужно снабдить провиантом. Голодные они до лета провозятся.

– Ваша правда, Базиль, – согласился князь. – Сейчас принесу деньги.

Он поднялся и побрел в кабинет, где у него сейф крупповской работы. Когда-нибудь я распотрошу этого стального гиппопотама, но – не сейчас. Сухомлинский вернулся не скоро. Наверное, пересчитывал трясущимися ручками купюры, мучительно размышляя, сколько отстегнуть на подкуп должностного лица, а также – на прокорм нарушителей «нового порядка»? Старый скряга. Когда он опять появился в столовой, вид у него был самый разнесчастный. Выложил передо мною пачку рейхсмарок. Я деловито пересчитал – две тысячи. И то хлеб! Хрен Черепенькин от меня что-то получит! Самому пригодятся. А вот людей и в самом деле нужно подкормить.

– Благодарю, Аскольд Юрьевич! Приступаю немедленно!

– Храни вас бог, Василий Порфирьевич!

Князь перекрестил меня, поцеловал в лоб и прослезился. Он бы прослезился еще больше, узнай, что я задумал. Забрав деньги, я ушел к себе, чтобы переодеться. Пора было уже двигать на рандеву со своей командой. В связи с новыми обстоятельствами, первоначальные планы мои поменялись. Я поймал «лихача», доехал на нем до окраины, а дальше потопал пешком. Ровно к двенадцати часам был в нашем подземелье. Благодаря умелым рукам Кузьмы и заботам Златы, наш подпольный штаб давно превратился в уютное убежище. Здесь можно было отсидеться во время облавы, поесть, поспать. Здесь же мы хранили свой арсенал.

Я постучал по фальшивой стене условленным образом и та отодвинулась. Увидев, меня Кузьма опустил шмайсер и заулыбался.

– Здорово, командир! – пробормотал бывший путевой обходчик, когда я проскользнул внутрь и мы стали спускаться по ступенькам во тьму.

– И ты будь здоров, Михалыч! – откликнулся я. – Как там наши? Все собрались?

– Все.

– Ну слава богу!

Забрезжил свет. В штабе дымила коптилка. Можно было обзавестись парой – тройкой керосинок, но мы решили, что не стоит делать слишком яркое освещение. На всякий случай.

В полумраке я увидел силуэты, поднявшихся со своих мест людей. Машинально пересчитал.

Четверо, кроме нас с Кузьмой! Стоп! Что-то много! Я, Кузьма, Злата, Рубин, Яшка – всего должно быть пятеро. Кто шестой? Я вынул из кармана фонарик, включил, полоснув его лучом по лицам. Так, ясно. Митька зажмурился и виновато опустил голову.