В русской фантастике поэт Толстой оставил явственный след.

В конце 30-х он напечатал первые свои рассказы – «Семья вурдалака» и «Встреча через триста лет». Он сразу нашел в них свою особенную тональность. «В народе жило одно предание, от которого меня всегда мороз подирал по коже: будто бы в том лесу путешественников иногда преследовал некий человек гигантского роста, пугающе бледный и худой, на четвереньках гонявшийся за экипажами и пытавшийся ухватиться за колеса, причем он испускал вопли и умолял дать ему поесть. Последнему обстоятельству он был обязан прозвищем «голодный». Называли его также «священник из Обербуа». Не знаю почему, но образ изможденного существа, передвигающегося на четвереньках, превосходил в моем воображении все самое ужасное, что только можно было представить себе. Часто мне мерещилось в сумраке, будто по земле между деревьями ползет отвратительный священник…»

В 1841 году Толстой (под псевдонимом Краснорогский) выпустил в свет новую фантастическую повесть – «Упырь».

Некто Руневский, герой повести, однажды на балу обратил внимание на слишком уж разговорчивую старуху бригадиршу Сугробину и отдельно от нее стоящего странного молчаливого человека. «Он стоял, прислонясь к камину, и с таким вниманием смотрел в один угол залы, что не заметил, как пола его фрака дотронулась до огня и начала куриться». На вопрос, кого так внимательно и сурово он высматривает в шумном зале, незнакомец ответил: «Упырей». И пояснил: «Вы их, Бог знает почему, называете вампирами, но я могу вас уверить, что им настоящее русское название упырь; а так как они происхождения чисто славянского, хотя встречаются во всей Европе и даже в Азии, то и неосновательно придерживаться имени, исковерканного венгерскими монахами, которые вздумали было все переворачивать на латинский лад». После таких слов незнакомец легким почти незаметным кивком указал на разговорчивую бригадиршу: «Вот вам самый гнусный упырь, который только ждет случая, чтобы насытиться человеческой кровью. Смотрите, как она глядит на эту бедную девушку; это ее родная внучка. Послушайте, что говорит старуха: она ее расхваливает и уговаривает приехать недели на две к ней на дачу. Но я вас уверяю, что не пройдет трех дней, как бедняжка умрет. Доктора скажут, что это горячка или воспаление легких; но вы им не верьте».

Триллер, фэнтези, хорор, мистическая повесть, – в русской литературе Алексей Константинович Толстой предвосхитил многое.

«Ведь не все ж с молодежью-то балагурить! – говорит бригадирша Сугробина. – В наше время не то было, что теперь: тогда молодые люди меньше франтили да больше слушали стариков; куцых-то фраков не носили, а не хуже нашего одевались».

Эти вполне, казалось бы, здравые рассуждения вызывают в Руневском противоречивые чувства, к тому же он страстно влюбляется как раз в Дашеньку, внучку бригадирши. Еще больше сбивают с толку Руневского слова самой бригадирши о человеке, заговорившем на балу об упырях: «Это же господин Рыбаренко. Он родом малороссиянин и из хорошей фамилии. Только он, бедняжка, уж три года, как помешался в уме. А все это от модного воспитания. Ведь, кажется, еще молоко на губах не обсохло, а надо было поехать в чужие края! Пошатался там с года два, да и приехал с умом наизнанку».

И вконец запутывают положение взволнованные объяснения Дашенькой того, что «потом маменька вдруг без всякой причины сделалась больна, стала худеть и через неделю скончалась. Добрая бабушка до самой последней минуты от нее не отходила. Она по целым ночам сидела у ее кровати. Я помню, как в последний день ее платье было покрыто маменькиной кровью…»