Филлис удостоила его слабой улыбкой.

– Не знаю, чем и ответить на это, Джон. Это же не вопрос истории. Это вопрос веры.

– Ты веришь в чудеса Христовы?

– Чудеса тут тоже ни при чем. Как и церковь, как и ее учение. Дело в Христе.

– Но он просто литературный образ, – упрямо повторил Джон. – Вроде Шерлока Холмса или Одинокого рейнджера.

Филлис передернуло.

– Я считаю, что само существование вселенной – это чудо. Вселенной и всего, что в ней содержится. Разве ты можешь это отрицать?

– Разумеется, – ответил Джон. – Вселенная просто существует. Я называю чудом лишь действие, которое явно нарушает известные законы физики.

– Как путешествия на другие планеты?

– Нет, как восстание из мертвых.

– Доктора проделывают это каждый день.

– Докторам этого еще ни разу не удавалось.

Филлис растерялась.

– Не знаю, что ответить тебе, Джон. Я несколько удивлена. Мы не знаем всего, а когда делаем вид, будто это не так, просто ведем себя высокомерно. Сотворение мира – это загадка. Назвать что-то «большим взрывом» и думать, что у нас есть объяснение, – это плохая логика, плохое мышление. За пределами твоего рационального научного мышления существует огромная область сознания, которая более важна, чем наука. Вера в Бога тоже входит в эту область. И полагаю, у тебя она либо есть, либо нет. – Она поднялась. – Надеюсь, она к тебе придет. – И она вышла из зала.

После некоторого молчания Джон вздохнул:

– Простите, ребята, иногда это меня до сих пор задевает.

– Когда ученый заявляет, что он христианин, – заметил Сакс, – я воспринимаю это как эстетство.

– Церковь типа «разве не мило думать, что это так», – произнес Фрэнк, по-прежнему не отрывая взгляда от своей чашки.

– Они считают, – сказал Сакс, – что нам не хватает духовного измерения, которое было в более ранних поколениях, и пытаются вернуть его теми же средствами. – Он моргнул по-совиному, будто проблема должна была решиться лишь оттого, что ее выяснили.

– Но это же порождает столько нелепостей! – вспыхнул Джон.

– Просто у тебя нет веры, – насмешливо заметил Фрэнк, провоцируя его на отстаивание позиции атеиста.

Джон не обратил на него внимания.

– Люди, которые работают в лабораториях, практичны, как никто другой, – вы же видите, как Филлис хватается за умозаключения, от которых ее коллеги давно отказались! А потом они внезапно начинают использовать всевозможные хитрости для победы в споре – виляния, отговорки, всякие туманные намеки. Будто они изменились до неузнаваемости.

– Просто у тебя нет веры, – повторил Фрэнк.

– Ну, надеюсь, у меня ее никогда и не будет! Для этого меня придется стукнуть молотком по голове!

Джон встал и вышел со своим подносом на кухню. Остальные молча смотрели друг на друга. «Должно быть, у него была действительно плохая школа конфирмантов», – подумала Майя. Никто из присутствовавших явно ничего не знал об этой стороне их беспечного героя. Кто мог предвидеть, что они узнают о нем или о каком-нибудь другом члене экипажа в следующий раз?

Новость о споре между Джоном и Филлис разошлась по кораблю. Майя не знала, кто все рассказал – ни Джон, ни Филлис, очевидно, не желали об этом упоминать. Затем она увидела Фрэнка с Хироко – та рассмеялась, когда он что-то ей сообщил. Подойдя поближе, она услышала ответ Хироко: «Стоит признать, в этом Филлис права: мы не понимаем, почему все происходит».

Значит, Фрэнк. Сеет раздор между Филлис и Джоном (нетривиальной точкой зрения). Христианство по-прежнему оставалось основной силой в Америке – да и везде. Если бы на Земле прознали, что Джон Бун – противник христианства, это доставило бы ему хлопот. И не стало бы огорчением для Фрэнка. На Земле они все были актерами популярного шоу, но те, кто формировал и смотрел новости, понимали, что некоторые роли важнее других, и позволяли их исполнителям оказывать большее влияние на общество. В эту группу входили Влад и Урсула (которые теперь были не просто друзьями, как подозревала Майя), Фрэнк, Сакс… Все астронавты, хорошо известные публике до отбора, – но никто из них и близко не стоял рядом с Джоном по степени известности. Любая тень, павшая на кого-нибудь из них в глазах землян, могла отразиться соответствующим образом на их статусе на борту «Ареса». Как бы то ни было, именно этими соображениями, судя по всему, руководствовался Фрэнк.