– Привет, – послышался вдруг незнакомый низкий женский голос, почему-то показавшийся мне хищным.

– Привет, – подняла я голову. На меня смотрела прищуренными черными глазами высокая девушка с копной иссиня-черных волос, заколотых в низкий хвост. Одета она была в облегающую белоснежную блузку и не слишком длинную темно-синюю мини-юбку. – Вы кто?

– Я – новая лаборантка, Арина, – представилась девушка.

Белая кожа, пронзительный взгляд ближе, чем положено эталонами красоты, посаженных черных глаз, угольные густые ресницы, брови вразлет, неклассические черты лица – она была по-особенному, как-то почти экзотически, привлекательна.

– Анастасия Владимировна, аспирант. Можно просто Настя. А Ксюша где? – удивилась я.

Еще недавно это место занимала Ксения, аспирантка, как и я, которая подрабатывала на кафедре. Честно говоря, эту должность предлагали и мне, но я отказалась – быть штатным «принеси-подай» мне не слишком хотелось. Борис Арнольдович, правда, намекал, что на нашей кафедре, прежде чем стать преподавателем, все проходили должность лаборанта, однако, как я уже говорила, преподавать мне хотелось меньше всего на свете, и я вовремя съехала с темы. А вот Ксюше работать на кафедре нравилось, и планы у нее были долгоидущие…

– Ксюша внезапно уволилась и посоветовала на свое место меня, – обворожительно улыбнулась Арина. И кого же она мне так сильно напоминает…

– Вот как, – вздохнула я, не совсем понимая поведение Ксении. Впрочем, ее дело. – Скажи, я видела немца… Кажется, его зовут Карл Ротенбергер. Что он будет преподавать? – словно между делом поинтересовалась я.

– Кажется, будет вести спецкурс по немецкой романтике, – наморщила она лоб.

– Романтизму, – поправила я ее. – Это художественное направление конца восемнадцатого века – первой половины девятнадцатого.

– Без разницы, – махнула рукой странная лаборантка, которая не знала простейшего. – Он еще немецкий преподавать будет. Надо будет не забыть объявление про этот самый спецкурс вывесить, – сама себе напомнила она и бодро поинтересовалась. – А почему ты про него спрашиваешь?

– Говорили, он какие-то сладости привез, – вспомнились мне слова завкафедрой.

– Привез, – кивнула Арина. – И чайник как раз горячий. Пожалуй, попью с тобой чай, если не против.

– Не против, – достала я кружки. Немного посижу здесь, возьму документы и поеду на работу. И эта подозрительная слабость, и головокружение пройдут…

Арина вдруг пристально взглянула на меня.

– Плохо? – вдруг спросила лаборантка, как будто поняв, что мне нехорошо. И, не дожидаясь ответа, вытащила вдруг из сумочки, висевшей на стуле, какую-то бутылочку. – Выпей. Полегчает.

Она ловко налила мне в кружку какого-то травяного прохладного напитка со странным гранатовым привкусом, и мне действительно стало легче. Я делала последние глотки, с удивлением чувствуя, что мне намного лучше.

– Что это? – удивленно спросила я, вертя в руках кружку.

– Сила ведьмы, – хихикнула вдруг Арина. – Приготовлено по рецепту моей прабабки.

Кружка едва не оказалась на полу – чуть не вылетела из моих рук.

– Что-что? – переспросила я.

– Шучу, – довольно улыбнулась брюнетка. – Настой из трав для поднятия иммунитета. Сама делала, – похвасталась она. – Я вообще много своими руками делаю…

Она с легкой душой начала болтать что-то о хэндмейде. Как оказалось, своими руками эта Арина много чем занималась: от печворка и скрапбукинга до мыловарения и квиллинга – искусства изготовления плоских и объемных композиций из скрученных полосок бумаги.

Хендмейдом увлекалась и я – не для продажи, естественно, а для самой себя – иногда было так здорово целый вечер заниматься каким-нибудь рукоделием, шаг за шагом создавая нечто красивое. Да и те же открытки друзьям было приятнее дарить не безликие, магазинные, к тому же еще и неоправданно дорогие, а сделанные своим руками с усердием и любовью. Последнее, кстати, чем я увлеклась, были куклы Тильды. Ими, как выяснилось, интересовалась и Арина, с которой мы не на шутку разговорились за чаем.