Людей в комнате становилось все больше: каждые несколько минут дверь приоткрывалась и проскальзывал очередной опоздавший. Как правило, он немедленно присоединялся к одной или другой группе придворных или же просто начинал судорожно метаться между компаниями, разыскивая свою. От этого мне казалось, что я наблюдаю броуновское движение молекул – постоянное перемещение людей, беспорядочное и хаотичное.

Волей случая, взгляд мой зацепился за мужчину лет пятидесяти. Сложно сказать, почему. Возможно, потому что он единственный из всех не болтал, не сплетничал, не искал развлечений. Он держал в руках богато расшитую бархатную папку, в которой лежали какие-то бумаги. Мужчина вдумчиво читал, не отвлекаясь на царящую суету.

В какой-то момент ему понадобилось перевернуть страницу и он, на мгновение оторвавшись, поднял глаза и равнодушно глянул на меня. Но ровно в тот момент, как он глянул на меня, схватки стихли и я ощутила мгновение блаженства и покоя. А столкнувшись с ним взглядами, увидела не циничное любопытство, а нечто вполне человеческое: жалость.

Впрочем, пока я судорожно дышала, он вновь вернулся к своим бумагам, а перед ним протиснулся высокий вальяжный толстяк, ведущий за руку зрелую матрону. Она глянула на меня с брезгливостью, даже не потрудившись скрыть это, и встала спиной к кровати, продолжая что-то рассказывать толстяку.

В покоях, и без того протопленных сильнее, чем надо, становилось совсем уж душно.

Схватки на некоторое время ослабли, потому в перерывах между ними я отдыхала и шепотом беседовала с мадам Менуаш. Эта спокойная женщина удивительным образом умудрялась подбодрить меня, а также кое-что рассказать о прошлых родах:

– Не стоит беспокоиться, ваше королевское величество. Вспомните, как в прошлый раз молодой герцог Палино так хотел проследить за вашими родами, что ухитрился сбить служанку, которая выносила таз с грязной водой. Я даже помню, ваше королевское величество, как вы изволили улыбнуться! Ведь он в тот день пришел в новом костюме!

Из таких мелких деталей у меня складывалось общее представление о королевском дворе. Похоже, прежнюю Элен здесь все поголовно в грош не ставили, и это казалось мне очень странным. Ведь не может же быть, чтобы двор был однороден, чтобы внутри не было никаких партий, течений и группировок. Скорее всего, мои знания просто слишком малы.

Когда срок моего “тюремного” заключения кончится, и я смогу покидать надоевшую мне до тошноты комнату, я постараюсь узнать, как и кого можно перетянуть на свою сторону. Благо, что я воспитывалась в совершенно другом мире и прекрасно понимала, что королевский двор – это уже сложившаяся система из многих компонентов. Значит, я должна выбрать один из компонентов и любыми путями “присвоить” его себе. Этому двору явно не хватает партии королевы. Моей партии.

Между тем, схватки учащались и становились все сильнее и сильнее. В какой-то момент мадам Менуаш начала достаточно громко командовать служанками. Я плохо воспринимала ее речь через призму боли.

– Одеяло убрать! Совсем убрать! Простынь…чистую простынь! Куда лезешь, бестолочь?! Оботри лицо королеве!

То ли от боли, то ли от дикой духоты, временами мне казалось, что я теряю сознание. Воздух в комнате становился все тяжелее. Влажные испарения не давали нормально дышать. Огонь камина и свечей, королевская семья и придворные уничтожили весь кислород и я начала задыхаться. Придворные обливались потом, мелькали платки и веера. Для королевы и ее сына принесли опахала.

6. Глава 6

Самым омерзительным было то, что с меня окончательно содрали одеяло, довольно грубо и торопливо, и на мои широко расставленные ноги и обнаженное тело сейчас со скучливым равнодушием поглядывали все, кто был в комнате. Ничего более унизительного в моей жизни не было. Чем-то эта сцена напоминала мне тот самый случай, когда меня ограбили гопники. Только этот процесс был гораздо более масштабный, призванный полностью уничтожить меня как личность.