– Пора принять душ.

– Завтра, – пролепетала я.

– Завтра уже настало, – возразил он. – А Гугл подсказал, что период овуляции у тебя длится от двенадцати до двадцати четырех часов. Иди в душ, чтобы мы могли приступить к выполнению нашего контракта.

Дэвон проворно и бесшумно подхватил меня на руки, как невесту, и понес по квартире. «Наконец-то», – подумала я, не открывая глаз. Этот говнюк несет меня в кровать. Займемся этим завтра, или послезавтра, или…

Какого хрена?

Я резко распахнула глаза, когда на меня обрушились острые как иглы потоки ледяной воды. Сбитая с толку, я вдруг поняла, что лежу на полу душевой. Обе душевые лейки брызгали в меня. Я лихорадочно огляделась и заметила Дэвона, который стоял по ту сторону стеклянной дверцы, прислонившись бедром к стене. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, обнажая аппетитные жилистые предплечья.

На его лице расплылась дьявольская ухмылка.

Я вылезла из испорченного платья, которое потяжелело от воды, и с громким шлепком бросила его на пол.

– Я тебя прикончу! – Я скребла дверь, как мокрая кошка, окончательная проснувшаяся (и теперь уже голая). Была готова открыть ее и наброситься на него. Дэвон подошел ближе, потянул за ручку и удержал ее в закрытом положении.

– Потом прикончишь. Сперва нужно, чтобы ты помылась и взбодрилась.

– Когда я отсюда выйду, наши прикосновения ограничатся тем, что я пырну тебя в лицо, – я оскалилась, глядя на него через стекло.

Не припомню, чтобы он был таким невыносимым, когда мы занимались сексом без обязательств. У него произошла дерьмовая смена характера или что-то в этом роде?

– Секс в приступе злости – лучший секс. – Дэвон провел большим пальцем по нижней губе, лишая меня остатков здравомыслия.

– Я же умру от обморожения! – теперь я пыталась торговаться.

– Напишу тебе приятный некролог.

– Ты не можешь быть таким бессердечным! – Я заколотила в дверь кулаком.

– Конечно могу, – он душевно улыбнулся, будто хостес в ресторане, отмеченном звездой Мишлен. – К тому же алмазы создаются под давлением.

– Отпусти ручку.

– Сначала помойся.

– А то что? – Я сходила с ума от желания отомстить ему за то, что он со мной делал. Мозг начал работать сверхурочно. Я не оставлю Дэвона безнаказанным. Ни за что.

– А то сегодня тебе больше никак иначе не светит стать мокренькой. А если отбросить угрозы, то мы оба знаем, что ты мечтала об этом с той самой ночи много лет назад, когда выгнала меня вон.

Его слова побудили меня опустить взгляд на его брюки. К впечатляющей выпуклости, которая ждала моего внимания. Я снова посмотрела ему в глаза.

– Прости, приятель. Проведенное с тобой время не вошло в двадцатку самого запоминающегося секса в моей жизни.

Дэвон усмехнулся, и его глаза цвета драгоценных камней украсили маленькие радостные искорки.

– Лгунья.

Он развернулся и пошел прочь из ванной, весь из себя уверенный и утонченный. Воспользовавшись возможностью, я выбежала из душевой кабины, вскочила перед ним и преградила путь. Толкнула его обратно в сторону ванны, промочив его смокинг своим мокрым телом.

– Не так быстро, герцог Гадтингтон. Кажется, теперь твоя оче…

Не успела я закончить фразу, как он толкнул меня к стене и припал к моим губам в жестком, грубом поцелуе.

Провел руками по моей спине, спускаясь к ягодицам, и стиснул их сильными пальцами. Дэвон прижал меня к своему возбужденному достоинству, скрытому брюками. Воздух вокруг нас гудел от ярости, неудовлетворенности и мрака. Мы оба изголодались.

Дэвон оторвался от моих губ и провел по ним большим пальцем, чувственно их размыкая.