– Почему ты так добр ко мне? – требовательно спросила я.

– А почему бы и нет? – И снова его голос прозвучал совершенно непринужденно.

– Я ужасно вела себя с тобой в прошлом.

Я подумала о той ночи, когда выгнала его из своей квартиры, испугавшись, что он сможет отыскать трещину в моем сердце, разломать его и пробраться внутрь. А то, что сейчас Дэвон сидел здесь, такой прагматичный и невозмутимый, лишь доказывало: он само олицетворение душевной боли.

– Я не так запомнил нашу короткую, но счастливую историю. – Он отпил «Стингер».

– Я тебя выгнала.

– Я и не такое переживал. – Дэвон небрежно взмахнул ладонью. У него красивые руки. В нем все было красивым. – Ни к чему принимать это на личный счет.

– А что ты принимаешь на личный счет?

– Честно говоря, немногое. – Он нахмурился, всерьез задумавшись. – Возможно, налоги на прибыль? По сути, это двойное налогообложение, возмутительное положение вещей, ты должна это признать.

Я медленно моргнула, глядя на него и гадая, не начала ли замечать намек на несовершенство в человеке, на которого все равнялись. Я подозревала, что за умением держать себя и утонченной внешностью скрывался поистине странный человек.

– Тебя волнуют налоги, но плевать на то, что я тебя унизила? – с вызовом спросила я.

– Эммабелль, милая, – Дэвон одарил меня улыбкой, способной растопить лед. – Унижение – это чувство. А чтобы его испытать, ему нужно поддаться. Ты никогда меня не унижала. Был ли я разочарован тем, что наш роман закончился быстрее, чем мне того хотелось? Конечно. Но ты имела право прекратить все в любой момент. А теперь расскажи мне, что случилось, – уговаривал он.

Казалось, его акцент имел прямую связь с местечком между моих ног. Его голос звучал так, будто Бенедикт Камбербэтч читает эротическую аудиокнигу.

– Нет.

Он ждал, изучая меня прохладным взглядом. Меня раздражала его уверенность. Раздражало, как мало он говорил и как много выражал этими скудными словами.

– Чего ты хочешь? Мы совсем друг друга не знаем. – Мой тон звучал деловито.

– Не согласен с такой формулировкой. – Дэвон провел по языку листочком мяты, украшавшим его бокал. А затем тот исчез у него во рту. – Я знаю каждый сантиметр и изгиб твоего тела.

– Ты знаешь меня только в библейском смысле.

– Мне нравится Библия. Хорошая книга, не находишь? Эпизоды о Содоме и Гоморре особо насыщены событиями.

– Я предпочитаю художественную литературу.

– Как и большинство. В художественной литературе все получают по заслугам. – Он подавил улыбку. – А еще многие возразили бы, что Библия – это тоже художественный вымысел.

– Как думаешь, в реальной жизни люди получают то, что заслуживают? – уныло поинтересовалась я, размышляя о диагнозе доктора Бьорна.

Дэвон, нахмурившись, потер пальцем подбородок.

– Не всегда.

В свой сорок один год он казался очень искушенным, намного старше меня. Обычно я выбирала мужчин, во всем противоположных Дэвону. Молодых, безрассудных и неприкаянных. Парней, которые не останутся со мной и не будут ожидать, что останусь я.

Одноразовых.

Дэвон же обладал врожденным авторитетом мужчины, который всегда одерживал победу, манерами представителя королевских кровей.

– И почему я вообще с тобой связалась? – выпалила я, понимая, что веду себя дерзко и вымещаю на нем злость, но все равно позволяя себе это сделать.

Дэвон провел подушечкой пальца по краю бокала.

– Потому что я красив, богат, божественен в постели и никогда бы не надел кольцо тебе на палец. Ровно то, что ты ищешь.

Меня не удивило, что Дэвон догадался о моих проблемах с обязательствами, учитывая, как именно мы с ним расстались.