– И чего он от тебя хотел? Ограбить?

– Понятия не имею, я ведь не знал его языка. После того как заинтересовался этой бренчащей «игрушкой» и вежливо попросил показать мне ее поближе, он почему-то изменился в лице, бросил нож и на удивление быстро покинул меня, бормоча что-то и беспрерывно крестясь. О делах, наверное, вспомнил… о неотложных. – На губах Хранителя играла легкая улыбка. Занявшись делом, блондин на глазах успокоился и стал вполне дружелюбным. Как, оказывается, мало надо человеку для счастья!

– С чего бы вдруг? – усмехнулась я.

– Кто его знает? Может, взгляд мой на него так подействовал, а может, вывихнутое запястье. Теперь уж и не вспомню. – Арацельс провел пальцем по все еще кровоточащему порезу, после чего отпустил мою ладонь и принялся активно смешивать палочкой пахучую жидкость с новым ингредиентом. – Ополосни руку, Арэ.

– Клеймо рисовать будешь? – окунув ладонь в холодную воду, уточнила я.

– Предпочитаю называть его символом Карнаэла, – встряхнув содержимое склянки, порозовевшее от моей крови, ответил «жених».

– Как скажешь, – отозвалась я, не желая спорить.

Спокойствие мужчины действовало расслабляюще. Как будто и не было никакой нервозности и взаимных нападок. Атмосфера, установившаяся вокруг, не искрила от напряжения, а, напротив, была приятной и умиротворяющей. Самое то для хорошей дружеской беседы. Или нет? Смыв кровяные следы с руки, я с некоторым удивлением отметила, что вместо ранки на пальце остался едва заметный шрам. Хм… получается, Хранители еще и с целительством знакомы. Какие разносторонние личности, аж завидно!

– Давно хотела спросить, – продолжая изучать затянувшийся порез, снова заговорила я. – А как вы Одинокое Сердце вычисляете? Не сканированием же грудной клетки, правда? Но даже если так, вряд ли внешний вид этого жизненно важного органа способен дать информацию о любовных переживаниях своего владельца.

– Любовных? – Арацельс приподнял бровь. – Это Кама тебе сказал? Неисправимый романтик. На самом деле все гораздо прозаичнее. На некоторых людях лежит отпечаток одиночества. Хранители способны его видеть благодаря определенным особенностям зрения. Одинокое Сердце – человек (или представитель другой расы), который осознанно, а может, и подсознательно, ощущает свою неприкаянность в родном мире. Таким существам проще адаптироваться в стенах Карнаэла. По законам, установленным Эрой, только из таких женщин можно выбирать Арэ.

– То есть будь я замужем и с тремя детьми, меня бы все равно забрали?

Гм… что-то вариант Камы мне больше нравился. Действительно, его версия звучала романтичней.

– Будь у тебя дети, ты вряд ли ощущала бы себя одинокой.

– Ну не знаю. Приступы одиночества бывают у всех.

– Приступы и его отпечаток – очень разные вещи. Положи сюда руку. Так… хорошо, – кивнул собеседник, когда я перебралась на пол с каменного бортика, на котором удобно устроила свое предплечье. – Не шевели ею. Нечеткий символ с ошибками в построении вряд ли сможет тебя защитить. Понятно?

– Угу.

Помешав смесь еще пару раз, он без каких-либо эмоций понюхал содержимое склянки, после чего поставил ее рядом и аккуратно закатал мне рукав. Я не возражала. Ему видней, как поступать и что где рисовать. Вот только пахла бы эта свежеприготовленная «краска» поприличней… а то мое обоняние в глубоком шоке. Еще чуть-чуть – и совсем концы откинет.

– А запах потом сам должен выветриться или его источник можно будет чем-то смыть? – покосившись на склянку, спросила я.

– Тебе не нравится? – Его искреннее удивление меня поразило.