Близилось пятнадцатое октября – всемирный день сдачи крови файерами. Самый тяжелый день в году для всех членов моей приемной семьи, а за Ойю и вовсе переживала каждый раз как в первый. Будет ужасно, если к тому моменту мы так и не пожмем друг другу руки.

В один из дней я настигла всю троицу разом после занятий. Однако, едва меня завидев, файер спешно попрощался с ребятами и зашагал к общежитию.

Сердце пропустило крайне болезненный удар. Всё-таки редкость наших встреч была обусловлена не случайным стечением обстоятельств. Дело, и правда, во мне. В нас.

– Рин… – одного моего жалостливого взгляда хватило, чтобы аквер понял.

– Эй! Ойя! – рявкнул он парню вдогонку. – А ну, поди сюда! Э! – Свистнул.

Красновласый не остановился. Шаг ускорил, голову опустил. Сезон бы его побрал, этого…

Ой. Споткнулся. Упал. Как же так?

– Иди быстрее, – намекнул Миши на оказанное содействие, и я, быстро хлопнув его по плечу, не повременила воспользоваться своим шансом.

Нагнала Ойю, присела перед ним на корточки. С земли парень так и не поднялся, но выдвинутая челюсть и сжатые кулаки говорили о том, что задерживаться со мной наедине у него нынче желания не было.

Непорядок! Будем исправлять.

– Мириться давай, – протянула мизинец. – Мирись, мирись, мирись и больше не дерись…

Молчит. Не смотрит. Обижается.

– Скажи, что не так? – Чтобы решить проблему, следует знать ее наверняка. – Это из-за фан-клуба? Можешь больше не приходить на встречи, если не хочешь. Почему такие глупости должны разрушать нашу дружбу?

– Дело не в клубе.

– Тогда в чем?

– Не в клубе.

– В чем тогда?!

– В нашей дружбе.

– А что с ней не так?

Рин с Миши прошли мимо нас, посвистывая. Якобы наши с Ойей разборки – не их дело. Такого не должно было случиться. Нас всегда было четверо, в какие бы авантюры мы ни встревали. Четверо. Не двое.

– Она существует. В твоей голове. И это выводит меня из себя.

– Но мы уже четырнадцать лет…

– Мы были детьми! – в темных глазах стихийника полыхали искры. – Веселились как могли. Все забавы в прошлом. Давно уже в прошлом. Не нравлюсь – так и скажи. Закончим этот цирк и дело с концом.

– Ты нравишься мне, Ойя, – сдавленно произнесла, чувствуя, как земля постепенно уходит из под ног. – Очень нравишься. Но воспринимать тебя как мужчину… любого из вас троих – я не могу. Мне неловко. Это неправильно и…

– Да я понял.

– Нет, давай мы поговорим и… – попыталась удержать парня за руку.

Не вышло. Мою руку он сбросил, поднялся и смерил меня таким взглядом, от которого последняя частичка былого мира с треском провалилась в небытие настоящего времени.

– Мне достаточно твоих слов. Я понял. Понял!

Огрызнувшись напоследок, парень оставил меня в одиночестве, бормоча еще что-то неразборчивое себе под нос.

Не раз приходилось слышать об одном глупом предрассудке. Дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Этот факт меня веселил, и мысленно всегда ставила в пример нашу крепкую дружбу. Мы были равны. Одинаково сильно раздирали коленки, падая с тарзанок. Одинаково сильно отхватывали снежками в лицо во время снежных баталий на заднем дворе особняка Горьску. В какой же момент вы начали оберегать меня? В какой такой момент мое женское начало затмило все остальные качества?

– Дельфина?

Поползла взглядом вверх вдоль протянутой мне руки и встретилась с обеспокоенным лицом Сириуса. Умеет же он момент выбирать.

– Да?

– Чего ты делаешь на земле?

– Сижу, – тупо ответила я.

– Могу лишь предполагать, но по мне так в «Белорозе» сидеть куда комфортнее. Мое приглашение на кофе всё еще в силе.