– По-моему, на эту тему мы уже говорили. Я не один из Них. Я с вами... Так вы достанете свой фонарик?

Фомин насупился, но затем кивнул, двинулся к ящику, что стоял в углу веранды, порылся в нем и извлек на свет фонарик.

Лаврентьев, проверив, работает ли фонарик, двинулся к выходу.

– Я с вами, доктор, – бросил в спину психотерапевту Фомин.

– Как хотите, – не оборачиваясь, ответил тот.

– Хочу ли я? Конечно, хочу. Тем более что вас нужно прикрывать. Вы ведь не знаете, какие Они. Насчет ума Они те еще. Но я намного умнее Их. Уж не сомневайтесь в этом. Так что со мной вам ничего не грозит. Я сумею Их встретить, если Они вздумают нас подкараулить.

Лаврентьев досадливо махнул рукой – какую помощь может оказать больной пациент, он себе хорошо представлял, – вышел на улицу и побрел вдоль дома, освещая себе путь. Круг света нервно плясал по зеленой траве, пока не остановился на ярко заблестевших осколках стекла. Прожектор эту часть территории не освещал.

Лаврентьев переместил световое пятно выше – к окну, затем вновь опустил на землю.

– Это здесь, – раздался за спиной голос Фомина. – Странно. Никого нет, доктор. Но я могу поклясться, что попал.

Лаврентьев оставил без ответа реплику пациента и двинулся вперед. Обследовав близлежащую территорию, он вернулся к Фомину, который продолжал стоять возле разбитого окна.

– Ничего не понимаю, доктор, – обескураженно проговорил Фомин.

Казалось, отсутствие поверженного тела одного из Них его просто ввело в транс, из которого он никак не мог выйти.

– Все в порядке, – уже успокоился Лаврентьев.

– Вы считаете, доктор? – недоверчиво поглядел на него Фомин.

– Да. Пойдемте в дом. Нам нужно о многом поговорить.

– Но...

– Вы обещали мне доверять. Помните?

– Конечно, доктор.

– Тогда доверьтесь мне, – твердо произнес в темноту психоаналитик.

Его убежденность подействовала на Фомина. Тот враз подобрался, и в походке его появилась уверенность.

Они прошли в гостиную.

– Выключите прожектор, – попросил Лаврентьев. – Незачем привлекать внимание.

Это объяснение Фомин понял по-своему:

– Вы правы, доктор. Незачем привлекать Их. – Он погасил прожектор. – Может, и в гостиной выключить свет?

– Зачем?

– Ну как же, – Фомин с неодобрением покачал головой и кивнул в сторону выбитого окна.

– Заложите дыру подушкой, – посоветовал психоаналитик.

Фомин прищурился, а затем довольно кивнул:

– Сейчас сделаем.

Он положил «Ремингтон» на стол и двинулся во вторую комнату, на ходу бросив Лаврентьеву:

– Если что – стреляйте.

Лаврентьев поморщился, подошел к столу и посмотрел на оружие. Он никогда не притрагивался не то что к ПТУРСу и «Ремингтону», но даже к самому простому пистолету. Он даже не служил в армии. Закончив институт, заочно получил звание.

Фомин вернулся в гостиную довольно быстро. Он нес огромную пуховую подушку и при этом заговорщицки подмигивал Лаврентьеву, как бы говоря: мы теперь оба повязаны, доктор. С силой втолкнул подушку в окно, проверил, чтобы «затычка» не вывалилась ни в ту, ни в другую сторону, и подошел к столу.

– Любуетесь на оружие, доктор? – лучезарно, с детской непосредственностью улыбнулся он.

Лаврентьев поспешно отвел взгляд от стола.

– У меня для вас есть «Беретта». Я уже говорил вам об этом.

Доктору удавалось сохранять спокойствие. Он пододвинул к себе поближе кресло и уселся в него, жестом приглашая хозяина особняка устраиваться напротив.

Психоаналитик осматривал гостиную. Комната была довольно просторная. Камин с резной чугунной решеткой, ковры на стене и на полу; кожаный диван, два кресла, стол и три стула возле разбитого окна.