Осенью 1937-го на медленное принятие командирами решений жаловались только в БВО и (как можно понять из ноябрьского выступления П.Е. Дыбенко) в ЛВО, а весной, до начала чистки РККА, этот порок был распространен и в ОКДВА: «медлительность» своего комсостава, его неумение «решать тактические задачи накоротке», «принимать соответствующие меры в быстро меняющихся обстановках [так в документе. – А.С.]» признавали тогда командование и 40-й стрелковой дивизии, и 59-й, и 62-го стрелкового полка 21-й… Еще 10–13 июня 1937 г., на учениях в ходе сбора приписного состава, «быстро ориентироваться в обстановке» не умел и комсостав 6-й стрелковой дивизии МВО…^>19

Неумение принимать решения по обстановке, стремление действовать по шаблону – характерные осенью 1937-го для комсостава ОКДВА – отмечалось в этой армии и летом – осенью 1935-го (когда командиры частей и подразделений ее Приморской группы терялись, сталкиваясь с изменениями обстановки при перемещении боя в глубину обороны противника) и в 1936-м (когда командиры – участники мартовских маневров в Приморье принимали «мало» «самостоятельных, волевых решений, особенно в кризисных моментах боя»^>20, а комбаты 1-й особой и младшие и средние командиры 66-й стрелковой дивизии не меняли направления атаки даже тогда, когда их подразделения натыкались на изрыгающий огонь дзот или попадали под фланговый огонь «целых групп» станковых пулеметов). Командир 9-й стрелковой роты 63-го стрелкового полка 21-й стрелковой дивизии лейтенант Кузин, попытавшийся 5 июля 1937 г. выбить японцев с захваченной ими высоты Винокурка (близ озера Ханка), тоже гнал роту вперед, невзирая на огонь с флангов (который в конце концов все равно вынудил атакующих залечь, а потом и отойти в исходное положение)… В БВО замешательство комсостава при изменении обстановки отмечалось во всех частях и соединениях, о боевой подготовке которых сохранились хоть какие-то сведения, не только во второй половине 1937-го, но и в первой, а также и в 1936-м. Так, в докладах специалистов УБП РККА мы читаем о «шаблоне и схематичности» в действиях проверенного в марте 1936 г. комсостава 129-го стрелкового полка 43-й стрелковой дивизии и о «недостаточно быстром реагировании на действия противника» со стороны командиров подразделений проинспектированных в июле 2-й стрелковой дивизии и 243-го стрелкового полка 81-й. Того, что в 37-й стрелковой часть младших командиров при усложнении обстановки действует «неуверенно», не смогли не признать даже составители годового отчета этой дивизии (от 1 октября 1936 г.), а ознакомившийся вслед за тем с 37-й комкор-23 К.П. Подлас увидел, что как младший, так и средний комсостав и атаку организует «без учета обстановки и местности», по раз навсегда заученному шаблону. А еще в первых числах июня 1937 г. Подласу довелось убедиться, что «при неожиданностях» в 23-м стрелковом корпусе теряется и высший, и старший комсостав…^>21

«Отсутствие замысла» в решениях, принимавшихся осенью 1937 г. комсоставом ЛВО, непонимание им, чего он, собственно, хочет добиться, – это тоже свидетельство неумения действовать по обстановке, стремления во всех случаях принимать одни и те же, шаблонные решения (даже если они не отвечают обстановке настолько, что вызывают впечатление отсутствия у командира замысла вообще). Но о том, что в решениях его комсостава «по преимуществу все-таки существует какой-то шаблон», командующий войсками ЛВО Б.М. Шапошников сообщал еще 8 декабря 1935-го!^>22

Больше того, до чистки РККА схематизм отличал комсостав не одних ЛВО и СибВО, а всей Красной Армии! Все ознакомившиеся с ней японские офицеры, подчеркивал 9 декабря 1935 г. замнаркома обороны Маршал Советского Союза М.Н. Тухачевский, отмечают «неспособность» советских командиров «своевременно принять решение при быстрой перемене обстановки»