– У него была семья? – спросила Эйлин.

– Их мало кто видел, но да, у него была жена, и сын тоже. Когда Бэлзама повесили, они сбежали в город. Так, во всяком случае, говорят.

На обратном пути ему удалось немного разговорить Эйлин, и женщина рассказала ему кое-что о себе. Родилась она на Манхэттене, в конце шестидесятых получила степень бакалавра изобразительных искусств в Колумбийском университете, пробовала себя в общественной деятельности и социальной работе, но забросила это занятие – со стандартным набором жалоб.

– Система никогда не изменялась достаточно быстро для меня. И я, если можно так выразиться, сбежала в историю. Понимаете? Когда занимаешься историей, лучше видишь, откуда что берется.

– Но почему вы выбрали именно оккультную историю?

– Я не верю во все эти штучки, если вы это имели в виду. Вы смеетесь? Почему вы смеетесь надо мной?

– Потом объясню. Продолжайте.

– Это просто вызов. Обычные историки не принимают такие вещи всерьез. Работы там – непаханый край, множеством интереснейших явлений никто так толком и не занимался. Орден ассасинов, Каббала, Дэвид Хоум, Кроули. – Она бросила на него взгляд. – Да сколько же можно? Расскажите мне, что здесь такого смешного?

– Вы не задали ни единого вопроса обо мне. Это очень мило с вашей стороны. Но вы должны знать, что у меня вирус. Дикая карта.

– Я вижу.

– Он наделил меня огромной силой. Астральная проекция, телепатия, обостренное сознание. Но единственный способ управлять этой силой, заставить ее служить мне – тантрическая магия. Это как-то связано с активизацией энергетического потока в позвоночнике…

– С кундалини.

– Да.

– Вы говорите о настоящей тантрической магии. Интромиссия. Менструальная кровь. Ну и все прочее в том же духе.

– Верно. Это все, что касается дикой карты.

– А есть и еще что-то?

– Да. То, чем я зарабатываю на жизнь. Я – сутенер. Сводник. Я держу контору девочек по вызову, которые берут за ночь по тысяче долларов. Вы еще не испугались?

– Нет. Разве что самую малость. – Она бросила на него еще один взгляд искоса. – Наверное, это прозвучит глупо. Вы как-то не вяжетесь у меня с образом сводника.

– Мне не очень нравится это название. Хотя я и не пытаюсь откреститься от него. Мои женщины – не обычные проститутки. Моя мать – японка, она учит их искусству гейши. У многих из них есть степень доктора философии. Ни одна не принимает наркотики, а если какой-то из них надоедает такая жизнь, то она переходит на другую должность в нашей организации.

– В вашем изложении это выглядит весьма высокоморально.

Она была готова осудить его, но Фортунато не собирался позволить себе отступить.

– Нет, – покачал он головой. – Вы же читали Кроули. Он не признавал обычную мораль, и я тоже ее не признаю. «Делай, что пожелаешь, – вот единственный Закон». Чем больше я узнаю, тем тверже прихожу к выводу, что в ней, в одной этой фразе, заключено все. Она – и угроза, и обещание.

– Зачем вы говорите мне все это?

– Потому что вы нравитесь мне, меня тянет к вам, а это может обернуться не слишком удачным стечением обстоятельств для вас. Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось.

Она сжала руль обеими руками и уставилась на дорогу.

– Я в состоянии позаботиться о себе.

«Надо было держать рот на замке», – выругал он себя, хотя и знал, что это не так. Лучше пусть она уйдет сейчас, пока он не влип окончательно.

Несколько минут спустя Эйлин нарушила молчание.

– Не знаю, стоит ли рассказывать вам это или нет. Я показала эти монеты разным людям. В магазинах оккультной литературы, лавках магических принадлежностей… и прочих местах. В мискатонском книжном магазине я наткнулась на одного человека по имени Кларк. Похоже, монета по-настоящему его заинтересовала.