Ваня и Сережа прихватили с собой гитару и начали петь бардовские песни. Неожиданно к ним подключился Вейдер. У него оказался отличный музыкальный слух и глубокий звучный баритон. Ника и Мияко удивленно переглянулись. Они и не знали, что блогер так хорошо поет.

– Я уже сложила пару хокку на этом острове, – сообщила Нике Мияко, – в палатке запишу их. Надо показать Ояме, он будет доволен, что я наконец-то освоила искусство сложения хокку и не нарушаю их размер. Мне понравилась настойка с морошкой! Жаль, что я не прихватила саке. Они такого еще не пробовали…

– В Питере есть саке-бары, – ответила Ника.

– Я привезла бы настоящий напиток, из Токио. Думаю, что такого в ваших барах не подадут…

– Я уже знаю, о чем запилю следующий видосик! – сообщил Вейдер, когда они отошли на третий перекур. – Замысел такой…

– Эй! Але! – донеслось от валунов. – Долго орать будете? И харэ уже сигами вонять!

Толстяк, потрясая телефоном и возмущенно пыхтя, протиснулся между камнями и смотрел на них с негодованием.

– До временного регламента еще около полутора часов, – спокойно ответила Вероника.

– Положил я на ваш регламент с прибором! Нехрен орать на общей территории! Ща гитару вашу об камни расколю на, – толстяк выругался. – И я те уже сказал, девуля, чтобы ты рот не раскрывала, пока не попросят!

– Что, опять нет сигнала? – спросил Вейдер и угрожающе шагнул вперед. – Так мы в этом не виноваты. И не хамите тут. Вы уже сегодня всех достали со своим телефоном, но мы вас терпим!

"Мияко говорила, что у него на совести преступления и жертвы, – подумала Вероника, глядя на красное от солнца и ветра потное лицо соседа, его глубоко посаженные маленькие глазки и три подбородка. – Я не владею нинсо, но вижу, насколько он неприятный субъект!"

– И курить отойдите подальше от камней, – продолжал возмущаться толстяк, – я спать ложусь, а мне дымом в палатку тянет! Не, ну че я должен вашу вонь нюхать, травитесь сами, если хотите… Выкинула живо! – он шагнул к Веронике, протянув сарделькообразные пальцы к ее сигарете. Но ему преградил путь Вейдер.

– Руки-то придержи! – рыкнул блогер, поймав жирное запястье соседа и стиснув; пальцы почти наполовину погрузились в мясистые складки. – Сам тут всех не строй!

– Да ты не знаешь, с кем дело имеешь, – задёргался, пытаясь высвободиться, толстяк, – на кого батон крошишь, оладух, да я позвоню, и вам всем тут (ругательство) будет!

– В тцем деро? – к ним приближалась Мияко, и при ее виде толстяк зло харкнул в озеро:

– И с тобой надо разобраться! Достали, понаехи! Чего ты всюду лезешь, мочалка?!

– Ты сам всех достал, – Вейдер ловким боевым приемом усадил толстяка на мелководье, подняв густой веер брызг. – Отвали по-доброму!

Барахтаясь в воде и оскальзываясь в попытках встать (никто не стремился ему помочь), толстяк неожиданно успокоился и почти весело сказал:

– Ну все, ребята, я разозлился. Не хотите по-доброму, так будете по-плохому от меня весь отпуск по углам прятаться. Вы не знаете еще, с кем связались. С тебя, брателло, первым спросят, – он ткнул пальцем в сторону Вейдера. – Пожалеешь, что мама тебя в детстве так хреново воспитывала, да поздно будет!

– Иди, штаны мокрые переодень, – ответил Сережа.

– А то хозяйство застудишь, – добавил Миша.

Толстяка провожали молчанием. Потом Вейдер крепко выругался. Это было так непохоже на всегда сдержанного и уравновешенного Женю, что Вероника остолбенела.

– По углам он нас разгонит, – блогер ожесточенно поддал массивным сапогом от костюма Лорда Ситхов мелкие камешки. Они веером брызнули вокруг. – Да я ему башку отшибу, если не отвяжется!