Мэри и Джон Дейкин сидели у подножия лестницы. Они походили на тех мирных подростков, которых видишь на страницах каталога промышленных товаров крупной фирмы, скажем, «Литтл-вудз»; на картинках они обычно валяются на стоге сена или же сияют восторженными улыбками с новеньких мопедов. Они не знали, что и думать, в прежней жизни не было ничего, что подготовило бы их к такому потрясению: родная мать – убийца. Они не знали, что сказать друг другу и напряженно вслушивались в голоса, доносившиеся из-за двери гостиной. Дверь открылась. Инспектор сыскной полиции Слай стоял перед ними, весьма представительный в своей темной форме.

– Мэри, будь умницей, дай отцу чашку чая… побольше сахара… у него шок.

По дороге на кухню Мэри бросила взгляд в гостиную. Дерек трясся всем телом, по подбородку стекала слюна, пальцы переплетались, как спаривающиеся змеи.

«Моя мать убийца, а отец сошел с ума», – подумала Мэри.

Она живо представила себе обстановку семейного завтрака в то роковое утро. Все было привычно… обыкновенно… как всегда… традиционно. Скучно… тихо… приятно… НЕ О ЧЕМ БЫЛО БЕСПОКОИТЬСЯ. Джон пристально разглядывал ковер в прихожей; он думал о том, что теперь уже никогда не сможет пойти в свой шестой класс колледжа, где он готовился сдавать экзамены по расширенной программе. Разве что перекрасить волосы и носить днем темные очки. Что еще хуже, имя его матери, Ковентри, попадет в газеты. А он говорил приятелям в колледже, что ее зовут Маргарет.

Конец ознакомительного фрагмента.