На улицах было множество людей, поскольку рани Ассама подарила своим подданным ночное освещение, велев развесить повсюду большие китайские фонари. Завидев принца, народ расступался и почтительно кланялся. Не прошло и пяти минут, как отряд подъехал к беломраморному дворцу с куполами, террасами и просторными внутренними двориками.

Спешившись, Янес взбежал по лестнице. Каммамури – за ним. Первым, кого они встретили, был Биндар, тот самый отважный всадник, отвлекший на себя внимание буйволов и давший передышку охотникам. Его не ранили, а значит, он каким-то чудом сумел уйти от разъяренного стада. За его спиной маячили трое стариков-индийцев в громадных тюрбанах и длинных шелковых одеяниях, почти прикрывавших острые, загнутые носы сапог. На их поясах висели тальвары с чеканными позолоченными рукоятями. Это были министры, управлявшие государственной машиной в отсутствие Янеса.

Не ответив на поклоны, португалец подошел к самому старшему и резко спросил:

– Итак, Бхарави, у нас новое преступление?

– Увы, ваше высочество. Отравили первого министра.

– Где же отравители? Завтра, чего доброго, отправят на тот свет и всех нас! Мою жену! Моего сына!

– С рани и наследником все хорошо, ваше высочество.

– Я очень тревожился за них. Где мертвец? Может быть, нам удастся понять, как именно его отравили.

– Он в Изумрудном зале.

– Идемте. Не впускать туда никого, кроме Каммамури и Биндара.

Они прошли широким двором, окруженным колоннадой в мавританском стиле, и вступили в зал, стены которого облицовывал зеленый мрамор, что переливался яркими изумрудными искрами. В центре, на низком диване лежал глубокий старец, укрытый легким покрывалом из голубого шелка.

Лицо его было искажено предсмертной судорогой. Бесцветные, словно у дряхлого тигра, глаза вылезли из орбит. Рот скалился почерневшими от бетеля зубами.

– Отравлен, это ясно с первого взгляда. – Янес промокнул шелковым платком вспотевший лоб. – Что он пил?

Бхарави подошел к столику, сделанному в форме павлина, и протянул принцу бутылку и хрустальный бокал. От бутылки сильно пахло апельсином, на дне плескалось немного грязно-розовой жидкости. Янес долго принюхивался, потом задумчиво пробормотал себе под нос:

– Индийцы слишком большие доки по части ядов, с ходу и не разберешь, что сюда подмешали.

Усевшись в кресло-качалку, он закурил и велел Бхарави рассказать, как было дело.

– Ваше высочество помнит, что три дня назад во дворец явился некий брамин, просящий милостыню?

– Еще бы я не помнил! Он пытался выклянчить у меня алмазный рудник. Хороша милостыня! Обыкновенный проходимец, я сразу отправил его восвояси. Продолжай.

– Сегодня поутру, через три часа после вашего отъезда, он пришел вновь и начал умолять об аудиенции вашего первого министра, как раз отдыхавшего в этом зале.

– Опять требовал подарить ему рудник?

– Неизвестно. Министр встретился с брамином наедине.

– Очень неосмотрительно, господа.

– Вы правы, ваше высочество. Он заплатил жизнью за свой промах.

Янес вскочил, со злостью отбросил окурок и начал расхаживать взад-вперед, засунув руки в карманы. Португалец выглядел крайне обеспокоенным, если не сказать встревоженным, хотя его храбрости и хладнокровия хватило бы на всех подданных, вместе взятых. Остановившись у столика, он еще раз понюхал бутылку, но не почувствовал ничего, кроме горьковатого запах апельсина.

– Бхарави, какой, по-твоему, яд сюда подмешали? Ты индиец и куда старше меня, поэтому лучше в этом разбираешься.

– Мне кажется, в бутылку капнули яд бис-кобры.

– Может ли выжить человек, отравившись этим ядом?