Ника возвращается. Дает мне таблетки. И ставит на стол бутылку с белой мутной жидкостью.
- Что это?
- Айран.
- Что, мля?
- Кисломолочный напиток. Говорят, хорошо от похмелья.
Я открываю крышку и нюхаю.
- Что за… добить меня хочешь? Я, между прочим, ничего плохого тебе не сделал…
Хотя очень хотел. Но только хорошее!
- Не хочешь, не пей. Мне мужчина в аптеке посоветовал.
- В жопу такие советы, - ворчу я.
И тру пальцами виски.
- Пить меньше надо! - занудствует училка. - Алкоколь - зло!
- То-то ты вчера настойку лакала…
- Настойку? Ты же говорил, это компот.
- А ты поверила?
- Еще и врешь постоянно, - укоризненно произносит она.
Ой, все. Такое вот я дерьмо.
А передо мной стоит какое-то дерьмо в бутылке. Мне так хреново, что терять, в общем-то, нечего. Я делаю глоток. Фигня какая-то. Но жажда берет верх. И - я выпиваю бутылку залпом.
В желудке происходит ядерный взрыв. Он бьет по башке. Меня адски мутит…
- Ты что мне дала, ведьма? - ору я.
- Что-то не так? - лепечет она.
- Все, блять, не так!
- Не матерись! - орет она.
- Да пошла ты…
- Сам иди! Вон из моего дома!
Она указывает мне пальцем на дверь.
Ой, мля! Мамочка нашлась. Материться нельзя, пить плохо, веду я себя не так, как надо…
Я сам уйду! Просто шагаю в прихожую, кое-как натягиваю кеды и вываливаюсь за дверь. Даже не попрощавшись. И не сказав “спасибо” за заботу.
Да, я кусок говна. Но лучше быть говном, чем лошарой.
А я… облажался, как последний лох. Дважды!
Такого эпичного двойного фейла у меня не было никогда в жизни. Вчера не трахнул ее. Потому что нажрался. И… не знаю. Не помню.
И сегодня не трахнул. Хотя она была готова… Наверное. Не знаю. Я очень плохо соображал. Да и сейчас не могу сказать, что в голове ясность.
Но одна мысль звучит в моем мозгу очень четко: да ну нах. Не судьба, значит, не судьба. На кой мне сдалась эта училка?
На хер не нужна!
Выхожу из подъезда. Ноги ватные, самого потряхивает. Да и башка не сказать чтобы совсем прошла. Но зато пожар в желудке благополучно потушен адским айраном.
Бесит все. Буквально.
Солнце ослепляет, просто выжигает радужки. А темные очки я, естественно, не взял. Птицы орут как потерпевшие, такое ощущение, что прямо мне в ухо.
- Да заткнитесь вы! - бурчу я.
Поднимаю глаза. И вижу перед собой нечто, от чего мне снова хочется блевануть.
Валерчик. Прилизанный, напомаженный. С вонючим букетом… Ну, и естественно, со своим вялым отростком в кармане.
17. 17
Ника
Кот - просто редкостная козлина.
И нет, я никогда раньше так не выражалась. Но теперь буду! Если он снова… Если он посмеет… Если он вообще сунет свою хамскую морду на мой порог!
Что это было вообще? Как можно быть таким… Это вообще ни в какие ворота!
А я тоже хороша… растерялась. Не отлупила его веником сразу и не выставила за порог, как только он проснулся. И начал… Он держал меня за шею и тянул к своему… Он что, хотел чтобы я?… Совсем рехнулся? Потерял стыд и адекватность.
Неужели он думал, что я на самом деле сделаю это?
Наверное, привык, что шлюхи будят его так по утрам… Кобелина ушастая! Потаскун хвостатый! Чтобы у него причиндалы отсохли!
А я еще кофе ему варила и омлет готовила. Но это, правда, было до того, как…
Но за лекарством я бегала уже после! Тоже еще, девочка на побегушках. Пожалела болезного. Отравился он алкоголем, тошнило его, головка бо-бо… Да надо было скалкой ему по тыковке добавить!
Даже спасибо не сказал за мою заботу. Нахамил, обругал, и ушел.
Козел!
Чтоб ему айран не помог и его до вечера выворачивало!
Я прибираюсь на кухне. Достаю из сумочки разряженный телефон и ставлю на зарядку. Выкладываю паспорт, который там завалялся. Выбрасываю упаковку от жвачки и какие-то салфетки