— Что?! — ахнула я.

— И поэтому? — надавила Янка.

— И поэтому я должна быть очень осторожной, ни с кем на улице не знакомиться, никуда ни с кем не ходить и вообще всех бояться! Я всё запомнила, тёть Ян! И да, это совсем не игрушки!

— Ну и иди тогда отсюда, — печально сказала взрослая фея, сгоняя мелкую с колен.

А я схватилась за бутылку, налила полную рюмку и опрокинула в себя. Начала наливать снова, но коньяк у меня отобрали.

— Данилова! Хватит.

— О бо-оже… — простонала я и ткнулась лбом в стол. — Нет… Нет, нет, Ян!

— Успокойся! Мало на свете других проблем? Маньяки, педофилы… и вообще.

— Вот мне их за глаза хватало, знаешь ли! Бо-оже-е мой, да лучше б она была беременна!..

— Вовсе не лучше, — вздохнула Янка. — Тогда б у тебя скоро стало целых две феи…

— Погоди… — До меня вдруг дошёл совсем уж немыслимый факт. Или… как раз вполне мыслимый? — Погоди, это что же выходит… Это значит, Витька — фея?!

— Ну да, — ухмыльнулась подруга. — А то кто ж?

— Тогда Маринка — полукровка! — с некоторым облегчением сказала я. — Может, из полукровок порошок этот и не получается? Или плохой какой…

— Не полукровка она, — вздохнула Яна. — Видишь ли, Сойка, от феи может родиться только фея. С кем бы мы ребёночка ни сделали, а всё равно он будет чистопородной феей. Без малейших примесей.

— Витька… — пробормотала я. — Вот подлец! Как же меня угораздило-то!..

***

На самом деле очень даже просто угораздило. Без сомнений и колебаний…

Маришкин отец учился на экономическом, в одной группе со мной. И был он… ну солнышко он был, что уж там! Яркий, аж глаза слепило! Белокурый, кудрявый, синеглазый, с идеальной фигурой — натуральная девичья мечта во плоти! И умница при этом. Да вдобавок на гитаре играл! Все девчонки его… были бы. А тут я. Правда, такая же, как и прочие, влюблённая дурочка. Не по уши даже — я в Витьке буквально утонула! И ведь он во мне тоже. Очень быстро, в самом начале сентября, случилась с нами безумная и безмерная любовь. Ужасно высокая, до того неземная, что долгое время мы только целовались. Часами, правда… Честно ждали совершеннолетия, двое воркующих голубков.

Витьке восемнадцать исполнилось в январе. А потом пришла весна, и ждать до моего дня рождения — аж до августа! — не получилось.

Я ни до, ни после не была так счастлива, как в те сумасшедшие месяцы. Никогда. Разве что осознав, что у меня будет ребёнок. Крошечная копия моего любимого мужчины! Желательно, конечно, мальчик.

Дочери достался от него только цвет волос: светлый, почти белый. А так — один в один мама… И хорошо!

Узнав о моей беременности, Витька не то чтобы не обрадовался… Скорее, не совсем понял. Лёгкий он был, если можно так сказать. Мне кажется, согласился бы всегда жить вот так, как мы прожили тот первый учебный год: весело, не планируя ничего, кроме безусловно вечной любви, без проблем, без ответственности…

Он пропал летом. Просто исчез из моей жизни, и всё. Поскольку ничего подобного я не ожидала, перепугалась насмерть. Что он меня бросил — даже в голову не приходило. И потому через неделю, изведясь до паники и истерики, я побежала к нему домой.

Галина Петровна, будущая моя свекровь (как я наивно думала тогда) не пустила меня дальше коридора.

— Витя? А Витя уехал, — сообщила она, поджав губы. — Он уехал в Соединённые Штаты и не вернётся.

Пристально осмотрела меня, потерявшую дар речи. После осмотра её рот превратился в узенькую полосочку. Нет, я знала, что не особенно ей нравлюсь, но чтобы так…

Спокойный, равнодушный, слегка презрительный голос:

— Я в курсе, что ты, Соня, беременна. Нужно было лучше следить… за этим. Советую сделать аборт. Витя уехал учиться. Потом будет там работать. А ты ему всё равно не пара.