Каждый из париков был длиной до плеч, с короткой челкой. В синей виниловой шкатулке для швейных принадлежностей лежали белая пудра, черная подводка для глаз и несколько тюбиков помады цвета старого синяка. Когда Рид достал ее, из ящика выкатился маленький черный кожаный хлыст.

– БДСМ-госпожа в свободное время? – предположил Майло. – Быть может, на самом деле она жила где-то еще, а здесь просто устраивала оргии?

Рид смотрел на все эти принадлежности, словно загипнотизированный.

– Возможно, она также давала здесь уроки музыки, лейтенант.

– Сомнительно: ни настоящего пианино, ни учебников. – Майло закрыл ящик и еще раз окинул взглядом комнату. – Если это было ее основное жилье, она вела весьма тоскливую жизнь, даже если учесть то, что здесь прибрались. Мы здесь всего пять минут – и я уже готов глотать антидепрессанты.

Он вернулся к металлическому гардеробу и провел рукой по верхней полке.

– Что ж, взгляните сюда.

Майло снял с полки картонную коробку, набитую бумагами.

Наверху лежали налоговые декларации Селены Басс за прошлый год. Поступление: сорок восемь тысяч за «музыкальные консультации на вольнонаемной основе», десять тысяч вычтено на «оборудование и материалы». Помимо этого, он нашел тринадцать ежемесячных чеков, аккуратно сложенных стопкой и подшитых вместе. На четыре тысячи долларов каждый, выписаны на семейный трастовый счет Саймона М. Вандера в инвестиционной компании «Глобал», указан адрес на Пятой улице в Сиэтле.

На каждом чеке была отпечатана одна и та же пометка: «Уроки для Келвина».

– Тот парень из интернета, – припомнил Рид.

– Почти пятьдесят штук в год за то, чтобы обучать юнца стучать по клавишам, – заметил Майло.

– Один ученик оплачивает все счета. Может быть, у него серьезный талант? Самородок какой-нибудь…

– Или считает себя таковым. Может, пойдем в машину и пробьем по сети имя Саймона Вандера? И паренька тоже.

– Ладно.

Майло вернулся к изучению бумаг в коробке. Выданные в Калифорнии водительские права, на которых была фотография тонколицей большеглазой девушки с остреньким выступающим подбородком и светло-русыми волосами. Короткая челка, как у тех париков. Легче маскироваться во время переодевания?

– Зачем ей это понадобилось, если у нее уже были права? – спросил я.

– Может быть, она приехала сюда без прав, и временно получила эти? – предположил Майло.

Под правами лежали чеки из магазина распродаж «Бетси Джонсон» в Кабазоне близ Палм-Спрингс, и шестимесячной давности кредитный счет на пятьсот долларов, недавно погашенный после полугодовой просрочки со всеми накопившимися ростовщическими процентами.

На самом дне лежала одна-единственная распечатка письма из электронной почты, полученного четыре месяца назад от пользователя «Хотмейла» engrbass345. Я прочитал письмо, глядя через плечо Майло.

Сел, я так рада, что ты наконец-то нашла работу, и, судя по всему, хорошую. Пусть у тебя все будет в порядке, милая. Не пропадай снова так надолго. Целую тебя. Мама.

– Время уведомления, – вздохнул Майло.

– Твоя любимая фишка, – отметил я.

– Да, как и утопленные щенки.

Рид ворвался обратно в квартиру, размахивая планшетом; глаза его сияли.

– Похоже, что Саймон Вандер – очень крупный денежный мешок. Может быть, его инвестиционный счет и хранится в Сиэтле, но живет он здесь, в Палисейдс. Он владел сетью супермаркетов в мексиканских пригородах и два с половиной года назад продал ее за сто одиннадцать миллионов. После этого пропал с радаров, не считая трех упоминаний о Келвине – все с его концертов. Мальчишке десять лет. Я нашел одну его фотку.