Близких отношений с богами у меня никогда не было. В детстве я, конечно, бегала в храм — и с просьбами, и с вопросами. Все бегают. Но не все получают ответ.

Помню, как обидно мне было. А дед Полкан, посмеиваясь, повторял изречение столичного памфлетиста, скрывающегося под псевдонимом Зан Носса: «Я не верю в богов, боги не верят в меня, мы живём в полном согласии и друг другу не мешаем». Ещё этот Зан Носса утверждал, что люди сильнее богов, потому что боги не могут существовать без людей, а люди без богов вполне себе обходятся.

Может, он и прав. Всё равно толку от богов никакого, хоть мы и праздники в их честь устраиваем, и подати на храмы платим, и в гимназии богознание проходим — а учебник по нему толстенный!

К счастью, раньше, чем мои мысли приняли совсем святотатственное направление, вернулась Агнета с миской овсяной каши. Миска была жестяная, гремучая, каша холодная, комковатая и не солёная, но с кусочками курятины. Р-рам! Я старалась есть аккуратно и на пол ошмётков не ронять, а потом ещё и донышко вылизала.

— Какая воспитанная киса, — восхитилась Агнета. — Не грусти, милая. Мы обязательно разыщем твоих хозяев.

Лучше отыщите мне мага, сведущего в тонкостях незримых миров!

Только, боюсь, у нас в Свеянске такого нет. Местные маги приставлены к делам земным, для жизни полезным. Чистка печных труб и городской канализации. Починка магических и полумагических аппаратов и приборов. Торговля мелкими дозволенными амулетами…

— Идём, Чернушка, — позвала Агнета. — Покажу, где ты будешь спать и службу свою исполнять.

— Понимаешь, — объясняла она, пока мы шагали по очередному коридору, — люди приходят к нам не только свадьбу играть или о ребёночке просить, но и за вещими снами.

Верно. И платят звонкой монетой. А чаще — шуршащими ассигнациями.

— Всякий храм — это ворота в незримые миры.

Перед нами возник проём в сумрачную комнату.

Ули понизила голос:

— Идём тихонько, не шумим! У господ, расположенных к исканиям в мире снов, чувствительная нервная организация. И тут ваша помощь просто незаменима.

Наша?

— Тёплый кот-мурлыка под боком — наилучший проводник в мир снов.

Просторная комната, погружённая в таинственный полумрак, была разгорожена ширмами, из-за которых доносилось сонное сопение.

— Здесь у нас Мохнач с господином Легсоном, — еле слышный шёпот и лёгкое движение руки в сторону одной из разгородок. — Там Лиса с госпожой Браннас.

Я чуяла кошку и кота — не оборотней, самых обычных. Кошка пахла кошкой, а кот — не совсем котом.

— Вот тут господин Шлафлос, — Агнета двигалась на цыпочках и говорила теперь одними губами. — Он у нас третью ночь проводит, всё уснуть не может как следует, ворочается и ворочается.

За ширмой как раз послышалась возня, скрипы и шумный тоскливый вздох.

Агнета дождалась, когда всё стихнет, и закончила:

— Видишь ли, чтобы воспринять волю богов, сон нужен глубокий, такой, что из пушки стреляй, не добудишься. А сонный порошок господину Шлафлосу нельзя, здоровье не позволяет. Прошу тебя, милая, помоги ему.

К чему она ведёт, было ясно с самого начала. Так что я заранее села в сторонке и обернулась хвостом. Простите, ули, вы очень любезны, но в постель с чужим мужчиной я не лягу!

Разумеется, Агнета моего отказа не приняла. Когда это человек считался с кошкой?

Ули уговаривала меня, называла «кисонькой», «лапушкой» и тихонько подкрадывалась с явным намерением сцапать, а я переходила с места на место, не подпуская её близко.

Надоест же ей когда-нибудь?

— Зр-ря упр-рямишься, — мурлыкнули из-за ширмы госпожи Браннас. — Смир-рись. Потом понр-равится.