– Матрена, тише, это ведь я, Настасья!

Матрена опустила вилы и выдохнула с облегчением.

– Что тебе нужно, Настасья? – устало спросила она.

Она снова опустилась на солому и закрыла глаза. Настасья подошла к ней и протянула узелок, пахнущий едой. Матрена развязала края ткани и увидела две вареные картошины, яйцо и горбушку хлеба.

– Ешь, я на тебя больше смотреть не могу. Отощала ты, как Савраска, конь наш старый. Ему-то помирать со дня на день, а тебе еще жить да жить!

Матрена накинулась на еду, съела все до последней крошки, а потом обняла Настасью.

– Настасьюшка, милая, я так больше не могу! Веришь? Не могу! – в голос заплакала она, растирая слезы грязными руками.

Настасья схватила Матрену за плечи и тихонько встряхнула ее.

– Можешь! Еще как можешь! Ты, Матрешка, сильная, во сто крат сильнее меня. От твоей силы-то и я как будто сильнее стала.

Матрена вытерла нос и посмотрела в лицо Настасье – глаза девушки странно сверкнули, никогда она такого взгляда у старшей невестки не видела. Внутри нее словно разгорелся огонь.

– Что ты задумала, Настасья? – тихо спросила Матрена, удивленно заморгав.

Настасья прищурилась, присела на солому рядом с Матреной и схватила ее за руки. Грудь ее при этом взволнованно вздымалась и опускалась.

– А вот что я задумала! Мы старого Кощея вместе с тобою убьем!

– Как это? – выдохнула Матрена.

– А вот так. Возьмем и убьем!

Настасья обхватила руками свою тонкую шею и сделала вид, что душит себя.

– Чего это ты так передумала? Говорила же, что тебе так удобно – перетерпеть, а взамен получать подарки от свекра.

Настасья насупилась, а потом погладила Матрену по растрепанным волосам.

– Ох, Матрешка, я на тебя много дней смотрю и понимаю, что завидно мне. Тебя наказывают, бьют, но зато тебе от себя самой не противно. Мне иногда до того муторно становится, что хочется в озере утопиться.

Поросята не ложились. Стояли, просунув розовые круглые пятаки сквозь деревянные перегородки, и будто понимали девичьи разговоры, похрюкивали в знак согласия.

– Вдвоем мы с ним легко справимся, – сказала Матрена, сурово нахмурив брови, – только ты не сдавайся, Настасья, обещаешь?

– Обещаю! – страстно проговорила Настасья.

На ее лице было столько счастья в тот момент, что Матрена поверила в искренность ее намерений.

– Не позволю больше снохачу лапать меня своими вонючими ручищами!

Они еще около часа сидели в хлеву, обсуждая под звуки грома, свою месть ненавистному свекру. А потом Настасья взяла Матрену под руку и повела ее к дому. Уложив обессиленную девушку в свою постель, она села рядом на табурет и уставилась в стенку, без конца прокручивая в голове их план мести.