«Это они нарочно, чтобы работу сорвать», – думал Миша.

– Давай их наладим отсюда, – шепотом предложил Генка.

Но Миша отмахнулся: не затевать же драку. Только дело испортишь. Что же делать?

И вдруг увидел в воротах Юриного отца, доктора «Ухо, горло, нос».

Юра не замечал отца, поправляя цепь на велосипеде.

– Юрка-а-а, – крикнул Миша, – иди сюда! – и подмигнул Генке, скосив глаза в сторону Юриного отца.

– Иди! – крикнул снова Миша. – Чего боишься? Юра, придерживая рукой велосипед, нерешительно подошел.

– Это какая марка? – Миша кивнул на велосипед.

– «Эйнфильд».

– Ах, «Эйнфильд»! – Миша потрогал велосипед. – Ничего машина.

Коровин и беспризорник в кепке тоже начали ощупывать велосипед.

Вдруг Генка заложил пальцы в рот и отчаянно засвистел. Стоявший в воротах доктор обернулся и, увидев Юру, подошел.

Красивый мужчина с холеным лицом и полными белыми руками. От него пахло не то одеколоном, не то аптекой.

Юра стоял у велосипеда и растерянно смотрел на отца.

– Юрий, – строго произнес доктор, – домой!

– Я вовсе… – начал Юра.

– Домой! – ледяным голосом повторил доктор, оглядел беспризорников, брезгливо поморщился, повернулся и пошел со двора.

Придерживая рукой велосипед, Юра побрел за ним.

– Здорово разыграл! – сказал Коровин.

– Не задавайся, – поучительно добавил беспризорник с веснушками.

Уходя, беспризорники обещали прийти завтра.

Довольные первым успехом, пионеры обсуждали поведение беспризорных. Невдалеке, на асфальтовой дорожке, Борька сам с собой играл в расшибалочку.

– Эй, Жила! – крикнул Генка. – Что же ты на велосипеде не катаешься?

Борька промолчал.

– Имей в виду… – продолжал Генка, – сам имей в виду и скауту своему несчастному передай: будете срывать нам работу – таких кренделей навешаем, что вы их в год не соберете.

Борька опять промолчал.

– Чего ты, Генка, к нему привязываешься? – примирительно сказал Миша. – Борька – парень ничего, только зря со скаутом водится.

Борька насторожился, опасаясь подвоха.

– Юра его и за человека не считает. Видали, как его папаша на нас посмотрел? – продолжал Миша.

– Ты чего меня агитируешь? – ответил Борька. – В пионеры хочешь записать? Не нужны мне ваши пионеры. Зря стараешься.

– Тебя никто и не примет, – вставил Генка.

– Я тебя не агитирую, – сказал Миша, – я просто так говорю. А с тобой я хотел одно дело сделать. Серьезное дело. Вот только вчера об этом со Славкой говорили. Верно, Славка?

Слава ничего не понимал, но подтвердил, что верно, только вчера говорили.

– Какое такое дело? – недоверчиво спросил Борька.

– Видишь ли, – продолжал Миша, – мы ставим пьесу из матросской жизни, и нам нужна матросская форма: тельняшка, брюки, бескозырка. Старая или новая – все равно. Главное, ленточка чтоб была и название корабля на ней. Может, достанешь?

Борька усмехнулся:

– С какой это радости я буду для вас стараться? На дармовщинку хотите? Дураков ищете?

– Мы заплатим.

– Гм! – Борька задумался. – А сколько заплатите?

– Посмотреть надо. А сумеешь достать?

– Я что хочешь из-под земли достану… Дашь ножик? Сейчас ленточку принесу.

– Настоящую?

– Настоящую.

– Тащи.

Борька поднялся с земли!

– Без обману?

– Точно тебе говорю. Неси. Получишь ножик.

Борька побежал домой.

– В чем дело, Миша? – возмутился Шурка Большой. – Что это за пьесу ты собираешься ставить? Почему я об этом ничего не знаю?

– Я тебе потом расскажу. Это… для другого дела. – Как это «потом»? Я руководитель драмкружка. Ты не имеешь права меня обходить. Я отвечаю за художественную часть.

– Ну и отвечай, – пожал плечами Генка, – никто тебе не мешает.