— Но уже понял, что не все то золото, что блестит. Теперь пусть мучится.

— Рассказывай дальше.

— Потом я нашла записку, которая навела меня на мысль, что моего отца предали и из-за этого он погиб.

— Что? Когда? Где? — Потрясенная, Ирина опустилась в кресло напротив.

— Ты же знаешь, мой отец также работал на корпорацию.

— Но… кто? Как?..

Тяжело вздохнув, я призналась:

— Этого пока не знаю, но выясню.

— Настя, ты уверена, что стоит лезть в это дело?

— Да! Эти люди убили моего отца, моих прабабушку и прадедушку.

— С чего ты взяла? — нахмурилась подруга.

— Это так, предположение.

— Мне кажется, тебя заносит.

На это я промолчала, да и как ей объяснить свою теорию, когда она не знает о существовании другой, истинной стороны жизни.

— Может быть…

— Я чувствую, это еще не все.

— Ирина, скажи, что чувствуешь, когда влюбляешься?

— То, что ты сейчас испытываешь… к Редклифу. И давно испытывала.

Я замерла.

— Как догадалась?

— Ты говоришь и относишься к нему по-особенному, выделяешь. Я тебе когда-то давно уже об этом намекала, но ты меня высмеяла. Просто тебе нужно было найти в себе смелость признаться.

— Вот и призналась, — прошептала я.

— Есть проблемы?

— Мне кажется, что ему нравится другая. И я не знаю, что делать!

Прикрыв глаза, старалась справиться с нахлынувшими эмоциями, но напряжение последних дней, резко изменившаяся жизнь, новость о том, что отца предали, и безответная любовь подкосили меня — из глаз побежали слезы.

— Настя, ну что ты, не расстраивайся. Сейчас придет Дима, мы посидим, подумаем…

Но я уже не могла справиться с собой — копившееся напряжение вырвалось наружу — и я разрыдалась.

Внезапно услышала крик подруги, а вслед за этим раздался мужской голос:

— Что, черт возьми, это такое?!

Открыв глаза, я увидела Ирину, жмущуюся к Диме. Друзья в ужасе осматривали комнату. А прямо передо мной в воздухе висела ложка.

Я резко вскочила, и ложка упала на пол, а вслед за ней полетели другие вещи и приборы.

— Что это? — прохрипела Ирина.

— Кажется, мой дар.

Друзья удивленно взглянули на меня, и я со вздохом призналась:

— Я творец.

В ответ было молчание и непонимание. Наконец Ирина заговорила:

— Значит, так, я заказываю пиццу и выпить… много выпить, а ты рассказываешь нам все начистоту.

Вот так вечером, в теплой дружеской компании, я доверилась двум людям, с которыми на протяжении многих лет делилась всем. Я боялась их реакции, боялась непонимания и отвращения, но они, узнав о том, кто я, предложили это отметить.

После второй бутылки пива мы определили, что мой дар — это управление металлом, а после третьей — пришел Фордайс и все испортил.

Когда я в очередной раз силой мысли отправляла ножи, что мы нашли в комнате, в висящий на стене дартс, от дверей раздался знакомый и родной мужской голос:

— Очень интересно.

Резко развернувшись, я непроизвольно изменила направление полета ножа, и он воткнулся в дверь прямо над головой Фордайса.

— Упс! — прижала я руку к губам.

— Собирайся! Мы уходим, — скомандовал мрачный, как туча, творец.

Вот-вот могла разразиться гроза.

— Это… — пискнула Ирина.

— Да, троюродный брат императора.

— Но почему он опять командует тобой! — хмуро возмутился Дима.

В прошлый раз, в баре, он был практически трезв, в отличие от сегодняшнего вечера.

Фордайс не обращал на него никакого внимания до тех пор, пока друг не загородил князю дорогу. И тогда произошло то, что меня напугало. Глаза Редклифа загорелись синим светом — Диму подняло в воздух и тряхнуло.

— Никогда не смей вставать у меня на пути, — не говорил — обжигал словами творец. — Никогда! Тем более между Настей и мной! Ты понял?