Она весело захлопала в ладоши. Он слышал шум ее нетерпеливого дыхания, чувствовал цветочный запах благовоний, которые использовала злобная ведьма.

Арэя наклонилась. Теодор вытянул вперед руку, но лишь зацепился за какой-то кулон и сорвал его.

Хватка ее чар чуть ослабла. Но сил на сопротивление у пленника уже не осталось.

3. Глава 2

В себя я приходила рывками. Казалось, что я нахожусь внутри кошмарного сна. Бегу неизвестно куда, неизвестно от кого, чувствуя острую опасность, и одновременно с этим остаюсь на месте. Я слышала незнакомые голоса, шум как от помех на радио.

Моя прошла жизнь — жизнь старшекурсницы педагогического ВУЗа — ушла на второй план. Семья, друзья, улочки родного города — все это стиралось из памяти, оставляя после себя лишь этот бесконечный шум.

Не знаю, сколько времени провела в таком полусне-полуяви, но в какой-то момент тело словно пронзило током, и я выгнулась, чувствуя напряжение в каждой мышце, а затем резко очнулась.

Казнь обнаженного мужчины повергла меня в шок. А уж когда выяснилось, что отвести его я приказала к себе в покои…

Я снова на какое-то время выпала из реальности, которая стала похожа на жидкий кисель, из которого не выплыть. Очертания предметов вокруг стали смазанными, голоса людей — глухими и гулкими.

В следующий раз я очнулась уже на кровати. Понятия не имела, как попала туда с места казни. Но судя по наряду на мне, странный сон все еще продолжался.

Я осторожно села на кровати и огляделась. В шаге от себя увидела уже знакомого мужчину. Сейчас он уже был одет, но выглядел все таким же хмурым.

Чуть поколебавшись, он плавно опустился на колени и уставился в пол.

— Благодарю, что подарила мне жизнь, моя королева. Надеюсь, ты сдержишь свое слово и не будешь мстить народу вельтов за мой проступок.

Голос был тихим и чуть дрожал. Должно быть, внутри мужчины сейчас кипела настоящая буря.

Я покрутила головой. Интерьер помещение напоминал декорации из фильма про арабское средневековье: пушистый ковер, на стенах бархатные ткани, два заваленных книгами стола, кованый сундук в углу. И кровать, на которой я сидела, была огромной и с тяжелым балдахином, расшитым золотом. Под потолком вместо люстры летали по кругу святящиеся шарики. Я с удивлением уставилась на них. Как это они так?

— Моя королева? — позвал меня мужчина.

И чуть дернулся, словно ожидая, что я его ударю.

— А на казни ты назвал меня по имени, — сказала я и вспомнила, как произносила имя пленника, — Теодор.

Видимо, теперь, когда узнику снова было что терять, он не желал рисковать и отправляться обратно на плаху.

— Я… прошу… — кажется, каждое слово он выталкивал из себя, словно ему было физически больно извиняться, — прощения… за свою дерзость. Королева проявила великодушие. Надеюсь, ты будешь так же великодушна и ко всем остальным вельтам, что зависят от твоего слова.

Да что он заладил про каких-то там вельтов?! В груди кольнуло раздражение на себя за то, что не понимаю, о чем идет речь. И это раздражение словно приоткрыло какой-то барьер, подняло завесу.

В голову хлынули образы, совершенно непонятные сцены, но я в них странным образом присутствовала. Эти образы заставляли захлебываться от отвращения и неприязни. В них я была настоящей злодейкой, радующейся чужим страданиям. Вот я, взяв плетку, стегаю привязанного к столбу человека с большими белыми крыльями. Они смотрятся нереально, словно срезаны у большой сильной птицы и пришиты к его спине каким-то шутником. Вокруг — улюлюкающая толпа, а я наслаждаюсь чужими унижениями.