– Батюшка, мне уже лучше, – улыбнулась Наташа.

– Ты мне скажи, сладенькая, – Огарёв вплотную, приблизился к девушке и на ушко ей прошептал, – ты уже разобрала тот сундук, что доставили с пожарища с твоими вещами?

– Да, там всего пара платьев.

– А драгоценности? Тиара матушки твоей есть?

– Нет, тиары нет, она видимо сгорела.

– Какая жалость! – воскликнул Огарёв в сердцах. – Чего же ты ее на бал не одела? Сейчас бы цела она была.

– Я побоялась, там столько народу было.

– Вот и глупость! – возмутился уже зло ее отец.

Михаил впервые видел, чтобы Огарёв так нервничал. Похоже он очень сильно боялся тех нелюдей, которые требовали у него тиару. Но пока Алексею нечего было опасаться, орионцы точно на время отстали.

– Добрый вечер, Наталья Алексеевна, – произнес глубоким тенором Михаил, вмешавшись и тем самым прервав недовольство Огарёва.

Наташа подняла на него глаза и невольно окинула его взором.

Граф был одет в изысканный темно-синий камзол без украшений, но пошитый из дорогого глазета, белоснежную рубашку, штаны, и легкие домашние удобные туфли. Пуговицы на камзоле были с бриллиантами, отчетливо подчеркивая его высокий статус и положение в обществе. Вчера он был одет гораздо скромнее и проще, как показалось девушке.

Чернышев был высок, широкоплеч, подтянут. Движения его были плавными и немного вальяжными. Его бледное с четкими чертами лицо, с высокими скулами и твердо сжатой линией губ показалось Наташе немного высокомерным. Хотя возможно виной тому была его излишняя бледность, которая придавала графу холодный и отстраненный вид. Однако его живые глаза лучились теплом и некой снисходительностью. Он был похож на большого доброго тигра, который осознает свое могущество и великолепие, но ведет себя дружелюбно и спокойно.

На вид ему было около тридцати лет. Волосы его пепельного оттенка, густые длинные до плеч, уложенные в простую прическу-хвост на шее, открывали его одухотворенное и мужественное лицо. Его внимательный взгляд, цепкий и изучающий словно проникал под кожу и явно оценивал окружающих его людей. От него исходила некая потаенная сила, и Наташа отчетливо чувствовала ее. Довольно красивый и эффектный внешне, Чернышев наверняка пользовался успехом у противоположного пола, подумалось ей.

– Вы позволите? – спросил ее граф, чуть приблизившись и протягивая руку.

Его пронзительный взор до крайности смутил ее, и девушка быстро перевела глаза на отца. Наташа, как и вчера на лестнице, замялась, ведь в обществе было принято целовать ручки только замужним дамам. По этикету мужское приветствие девушкам ограничивалось лишь вежливым наклоном головы. Она не смогла отказать ему и нехотя подала руку, смотря поверх его светловолосой головы, которую он тут же наклонил к ее ладони.

Едва Михаил прикоснулся к ее нежным пальцам губами, склонившись над ее рукой, он тут же почувствовал ее успокаивающие вибрации и некое незримое тепло, разлившиеся по его телу. Ощутив, что ему приятно целовать ее нежную руку, он нахмурился, и тут же взяв себя в руки выпрямился, улыбнувшись. Однако его сердце в эти мгновения стучало в бешеном темпе. Заминка затянулась, и он приветливо спросил:

– Вы голодны, Наталья Алексеевна? Мы как раз собирались заказать что-нибудь на ужин из ресторана.

Она радушно улыбнулась ему, потому что, он верно угадал ее мысли и искренно выпалила:

– Я так голодна, что села бы целого цыпленка или большую тарелку горячих щей.

– Натали! – тут же оборвал ее отец. – Не прилично девушке говорить о том, что голодна так открыто.

– Но я действительно голодна! – улыбнулась Наташа.